Джеймс Хэдли ЧЕЙЗ

      ГРОБ ИЗ ГОНКОНГА

     

           

             Глава 1

     

      Я уже собирался запирать на ночь свою контору, когда на столе зазвонил телефон. Было десять минут седьмого. Кончался длинный скучный день, не принесший мне ни цента заработка. За целый день у меня не было ни одного клиента. Всю почту я выбросил в корзину, даже не распечатав. И вот, наконец, первый телефонный звонок. Я энергично и напористо сказал:

      — Нельсон Райан слушает.

      Наступила пауза. В трубке послышался звук поднимающегося самолета. Этот шум на мгновенье оглушил меня, потом затих вдали.

      — Мистер Райан? — сказал низкий и отрывистый мужской голос.

      — Совершенно верно.

      — Вы — частный сыщик?

      — Тоже верно.

      Опять наступила пауза. Я прислушался к тяжелому дыханию говорившего, а он, наверное, к моему. Наконец незнакомец сказал:

      — В моем распоряжении всего несколько минут. Я звоню из аэропорта. Мне нужно, чтобы вы выполнили одно мое поручение.

      Я достал блокнот.

      — Ваша фамилия и адрес?

      — Джон Хардвик. Кеннот-бульвар, 33.

      Записав адрес, я спросил:

      — Что вы хотите мне поручить?

      — Я хочу, чтобы вы проследили за моей женой.

      Наступила ещё одна пауза, так как взлетал ещё один самолет. Свист реактивных двигателей заглушил следующую фразу клиента.

      — Я не разобрал, что вы сказали, мистер Хардвик.

      Он нетерпеливо ответил:

      — Я работаю в корпорации Герона по производству пластмасс.

      Корпорация Герона была одной из крупнейших на всем Тихоокеанском побережье. Благосостояние Пасадена-сити на четверть зависело от нее.

      — Это обойдется вам в пятьдесят долларов в день, не считая расходов, — сказал я, нагло завышая свой обычный гонорар.

      — Идет! Я сейчас пришлю вам триста долларов. Я хочу, чтобы вы следили за моей женой, куда бы она ни пошла. Если она останется дома, то выясните, не приходил ли к ней кто-нибудь. Вы сделаете это?

      За триста долларов я готов был и не то ещё сделать — поэтому с готовностью ответил:

      — Я сделаю это, мистер Хардвик. Но не приедете ли вы повидаться со мной? Я предпочитаю знать в лицо своих клиентов.

      — Понимаю вас, но дело в том, что я только сейчас решился на этот шаг. Мне необходимо выехать в Нью-Йорк, но в пятницу мы с вами увидимся. А пока я хочу быть уверенным, что за время моего отсутствия жена будет под наблюдением.

      — В этом можете не сомневаться, — сказал я и помолчал, пропуская ещё один взлетающий самолет. — Мистер Хардвик, опишите, пожалуйста, внешность вашей жены.

      — Вы можете найти её по адресу Кеннот-бульвар, 33, — сказал он. — Простите, но меня зовут. Увидимся в пятницу.

      Короткие гудки известили, что разговор закончен.

      Я закурил сигарету и выпустил дым в воздух. Частным сыщиком я работал уже пять лет и за это время встречал много эксцентричных людей. Джон Хардвик, должно быть, из таких сумасбродов, но чутье подсказывало мне, что это не так. Он говорил, как человек, действительно попавший в затруднительное положение. Может быть, он давно подозревал жену в неверности и перед отъездом решил проверить её. В такой ситуации мужчина способен повиноваться мгновенному импульсу. И все-таки очень не понравилось мне это дело, так как я не люблю анонимных клиентов. Я предпочитаю знать человека в лицо.

      Обдумывая полученную от клиента информацию, я услышал в коридоре шаги. В дверь постучали, и вошел курьер. Он положил мне на стол толстый пакет и предложил расписаться в книге. Это был веснушчатый парень, ещё получавший от жизни удовольствие. Пока я расписывался, он оглядел мою обшарпанную комнату: скептически осмотрел пятна на потолке, пыльную книжную полку, жалкий письменный стол и настенный календарь с голыми девочками. После его ухода я вскрыл конверт. Из него выпало тридцать десятидолларовых купюр и визитная карточка, на которой было написано: «От Джона Хардвика, Пасадена-сити, Кеннот-бульвар, 33».

      Я не мог понять, каким образом удалось так быстро переправить мне деньги. Но потом решил, что Хардвик, видимо, воспользовался агентством срочной доставки, а их контора находилась в соседнем доме. Я придвинул к себе телефонную книгу и стал искать фамилию Хардвика, но её там не было. Тогда я позвонил в адресный стол, и мне сразу сообщили, что по адресу Кеннот-бульвар, 33 проживает Джек С. Майерс-младший, а не Джон Хардвик.

      Сложившаяся ситуация требовала разрешения. Кеннот-бульвар находился примерно в трех милях от центра города и представлял собой шоссе, ведущее в горы Пальма Маунтен. Здесь обычно снимают дома люди, приезжающие к нам отдыхать. Это вполне может относиться и к Джону Хардвику с женой. А может, он снял этот дом у Джека Майерса в ожидании, пока выстроят его собственный? Я всего один раз был на Кеннот-бульваре и то уже давно. Этот район застраивался сразу же после войны. Большая часть домов представляла собой бунгало, наполовину кирпичные, наполовину деревянные. Кеннот-бульвар имел свои преимущества: прекрасный вид на горы и море и, если вы в этом нуждались, — полнейшее уединение. Чем больше я раздумывал над этим заданием, тем меньше оно мне нравилось. У меня даже не было описания женщины, которую предстояло выслеживать. Но, получив деньги, я чувствовал себя обязанным их отработать. Я запер контору и пошел к лифту. Мой сосед Джек Уэйд все ещё трудился в поте лица своего. Слышно было, как за дверью он что-то диктовал своей секретарше.

      Выйдя из вестибюля, я пересек улицу, вошел в бар, где обычно обедал, и попросил бармена Сперроу сделать мне сэндвичи с ветчиной и курицей.

      Этот высокий, тощий малый с копной седых волос принимал близко к сердцу все мои дела. Он был неплохим парнем, и я время от времени развлекал его не правдоподобными россказнями.

      — Вы сегодня на работе, мистер Райан? — спросил он с любопытством.

      — А что, заметно? — ответил я вопросом на вопрос. — Сегодняшний вечер я проведу с женой клиента и присмотрю, чтобы она не попала в беду.

      Сперроу вытаращил глаза и открыл рот.

      — Правда? А какая она, мистер Райан?

      — Ты знаешь Лиз Тейлор?

      Он кивнул, затаив дыхание.

      — А Мэрилин Монро?

      Его кадык судорожно заходил.

      — Конечно, знаю.

      Я печально улыбнулся.

      — Так вот, она на них похожа.

      Он недоуменно мигнул, потом понял, что я его разыгрываю, и смущенно улыбнулся.

      — Вечно лезу не в свое дело? — спросил он.

      — Поторапливайся, Сперроу, — в ответ сказал я. — Мне пора работать.

      Он положил сэндвичи в бумажный пакет.

      — Делайте только то, мистер Райан, за что вам заплатили, — посоветовал он, передавая мне пакет.

      Было без двадцати минут семь, когда я сел в машину и не спеша поехал на Кеннот-бульвар. Дорога поднималась в горы, за которые садилось сентябрьское солнце. Бунгало на Кеннот-бульваре были закрыты от нескромных взоров изгородями и цветущими кустарниками. Я медленно проехал мимо дома 33. К нему вела довольно широкая аллея, оканчивающаяся двойными воротами. Недалеко от дома была стоянка автомобилей, откуда открывался чудесный вид на море. Я поставил машину туда и перебрался на заднее сидение. С этого места хорошо просматривались ворота дома 33. Мне оставалось только ждать. Это я умел делать в совершенстве, иначе нечего было выбирать профессию частного сыщика.

      В течение часа проехало несколько машин. За рулем в основном сидели мужчины, возвращавшиеся с работы и, проезжая мимо, они равнодушно оглядывали меня и мою машину. Я надеялся, что похож на влюбленного, ожидающего девушку, а не на частного сыщика, стерегущего жену клиента. Мимо прошла девушка в узеньких брючках и свитере. Перед ней трусил пудель, с энтузиазмом отмечаясь возле каждого дерева. Девушка бросила на меня взгляд, полный любопытства, я же со знанием дела оценил её ладную фигурку, сожалея, что она так быстро исчезает во мраке.

      В девять часов стало совсем темно. Я достал пакет и съел сэндвичи, которые запил хорошим глотком из бутылки. Наступило долгое и томительное ожидание. Никто не въезжал и не выезжал из интересующих меня ворот, но было уже достаточно темно, и я мог начать действовать. Я вылез из машины и перешел дорогу. Открыв ворота, заглянул в аккуратный дворик. Мне был виден забор, цветник и дорожка, ведущая к дому. Окна не были освещены, и я пришел к выводу, что внутри никого нет. На всякий случай я обошел дом сзади. Окна не светились и там.

      Я вернулся к машине несколько растерянным. Оказывается, как только муж уехал на аэродром, жена сбежала из дома. Мне оставалось только сидеть и ждать её. И я решил ждать, поскольку триста долларов взывали к моей совести.

      Около трех часов я неожиданно уснул. Разбудили меня первые лучи солнца, пробившиеся сквозь ветровое стекло машины. Шея затекла, спину ломило и, кроме того, я понимал, что провинился, проспав три часа. Вверх по дороге поднимался грузовик, развозящий молоко. Молочник останавливался перед каждым бунгало и относил к крыльцу бутылки. Он пропустил дом 33 и остановился возле дома 35. Когда он отошел от крыльца, я направился к нему. Это был пожилой человек с морщинистым лицом. Он вопросительно посмотрел на меня, сжимая в руке корзину с бутылками.

      — Вы пропустили 33-й, — сказал я.

      Он удивительно поднял брови.

      — Хозяева в отъезде, — сказал он. — А какое вам до этого дело?

      Я понял, что с подобным типом нужно быть откровенным — он вполне мог вызвать полицию. Поэтому я без лишних слов протянул удостоверение. Он внимательно прочел его, присвистнул и вернул мне.

      — Вы не обслуживаете 33-й? — повторил я.

      — Обслуживаю, но они на месяц уехали.

      — Кто они?

      Некоторое время он раздумывал.

      — Семья Майерс.

      — Мне казалось, что теперь здесь живут Хардвики.

      Молочник поставил корзину на землю и сдвинул шляпу на затылок.

      — В настоящее время здесь никто не живет, — ответил он, почесывая лоб. — Иначе я бы знал об этом. Людям ведь нужно молоко, а доставляю его сюда только я.

      — Понятно, — сказал я, хотя, откровенно говоря, ничего не понимал. — Вы не думаете, что они могли сдать дом кому-нибудь в аренду?

      — Я обслуживаю мистера Майерса уже в течение восьми лет, и за это время он никогда и никому не сдавал дом. Он всегда уезжает в это время в отпуск.

      Молочник поднял корзину, и я понял, что разговор со мной ему порядком надоел.

      — Вы не знаете здесь Джона Хардвика? — спросил я без особой надежды.

      — Такого здесь нет. Иначе я бы знал. — Кивнув мне, он сел в грузовик и поехал к дому 37.

      Моей первой мыслью было проверить адрес: может, я что-то перепутал. Но я хорошо знал, что это невозможно. Хардвик ясно назвал адрес и даже записал на карточке. Выходит, мне заплатили триста долларов за ночное дежурство у пустого бунгало? Может быть, молочник ошибается, и в доме все же кто-то есть? Я вернулся к дому 33 и снова открыл ворота. Мне не понадобилось заходить внутрь чтобы убедиться, что дом пуст… У бунгало был нежилой вид. У меня появилось неприятное чувство. Не собирался ли этот таинственный Хардвик убрать меня с дороги на эту ночь? Трудно поверить, чтобы человек, находящийся в здравом уме, мог выбросить триста долларов только за то, чтобы убрать меня на двенадцать часов. Я ведь не какая-то там важная персона. Эта мысль не давала мне покоя.

      Внезапно мне захотелось побыстрее попасть в свою контору. Это в данный момент было важнее, чем душ и бритье.

      Я сел в машину и поехал в город. Уличное движение ещё не было интенсивным, и я добрался до конторы за несколько минут.

      Швейцар подметал пол, что-то ворча себе под нос. Он бросил на меня тупой взгляд и отвернулся. Этот человек ненавидел всех, включая и себя самого. Я поднялся на четвертый этаж и быстро прошел по коридору к знакомой двери, на которой черными облупившимися буквами было написано: «Нельсон Райан, частный детектив». Я достал ключ, но почему-то не вставил в замок, а взялся за ручку и повернул её.

      Дверь была не заперта, хотя накануне вечером я запирал её. Я осторожно отворил дверь и заглянул в небольшую прихожую, где стояли стол с растрепанными журналами и четыре расшатанных стула.

      Внутренняя дверь, ведущая в мой кабинет, была приоткрыта!

      Перед уходом я её запер…

      Неприятное чувство снова охватило меня. Подойдя к двери, я распахнул её настежь. Лицом ко мне в кресле для клиентов сидела хорошенькая китаянка в зеленом с серебром «чунгазане» с разрезами по бокам, обнажавшими красивые ноги. У девушки был спокойный, безмятежный вид. Судя по небольшому пятнышку на левой груди, её застрелили быстро и профессионально. Так быстро, что она даже не успела испугаться. Кто бы это ни сделал — чистая работа. Я осторожно коснулся её лица. По-видимому, она умерла несколько часов назад.

      Глубоко вздохнув, я взялся за телефонную трубку и набрал номер полиции.

      В ожидании полиции я постарался лучше рассмотреть свою посетительницу. Молодая, года 23 — 24, в дорогом платье, тонких нейлоновых чулках и модных туфлях. Как я уже заметил, ноги у неё были безупречные. Я не мог узнать её имя, так как у неё не было сумочки. Вероятно, её забрал убийца. Такая женщина, как она, вряд ли вышла бы на улицу без сумочки.

      Минут через десять после моего звонка полицейские слетелись ко мне в контору, как пчелы на мед. Последним прибыл детектив-лейтенант Том Ретник. Мне пришлось как следует познакомиться с ним за последние четыре года. Это был низкорослый, щегольски одетый тип с мелкими лисьими чертами лица. На своем посту он держался только потому, что ему посчастливилось жениться на сестре мэра. Как полицейский офицер он приносил пользы не больше, чем дырка в ведре. К счастью, со времени его назначения на пост в Пасадена-сити не произошло ни единого мало-мальски серьезного преступления. Это было первое убийство с тех пор, как он из сержанта-писаря сделался лейтенантом. Ретник влетел в мою комнату в сопровождении своего оруженосца, сержанта Палски, с очень уверенным видом, хотя все знали, что ему не хватит мозгов и для решения детского кроссворда.

      Сержант Палски был огромным детиной с красным мясистым лицом и здоровенными кулаками, так и норовившими войти в соприкосновение с чьей-нибудь физиономией. Мозгов у него было ещё меньше, чем у Ретника, но их нехватку он компенсировал вышеупомянутыми кулаками.

      Ни тот, ни другой даже не взглянули на меня. Они прошли в кабинет и долго глазели на убитую. Потом Палски стал осматривать место происшествия, а Ретник подошел ко мне. Вид у него стал ещё более уверенным.

      — Ну, сыщик, рассказывай, как было дело, — сказал он, усаживаясь на стол и покачивая начищенными до блеска ботинками. — Это твоя клиентка?

      — Я понятия не имею, кто она такая и что здесь делала, — ответил я. — Я нашел её в своем кабинете сегодня утром.

      Ретник жевал сигару, пристально уставившись на меня. Он считал, что полицейские именно так должны пялиться на подозреваемых.

      — Ты всегда открываешь контору так рано?

      Я рассказал ему все без утайки.

      Закончив дела в кабинете, Палски вышел к нам и, подперев дверь могучим плечом, тоже стал слушать мой рассказ.

      — …Поняв, что бунгало пустует, я приехал сюда, — закончил я. — Я предполагал, что тут какой-то подвох, но такого, признаться, не ожидал.

      — Где её сумка? — спросил Ретник.

      — Не знаю. Должно быть, убийца прихватил её с собой.

      Ретник почесал щеку, вынул сигару изо рта, посмотрел на неё и снова засунул в рот.

      — Что было в сумке?.. Признайся, ведь это ты убил ее? — спросил он.

      Ничего другого я от Ретника не ожидал. Вызывая полицию, я был уверен, что стану подозреваемым номер один.

      — Даже если бы у китаянки в сумочке был бриллиант «Кохинор», я не стал бы убивать её здесь, — терпеливо сказал я. — Я выследил бы, где она живет, и убил бы её там.

      — Что она здесь делала и как сюда попала?

      — Думаю, у этой женщины было ко мне дело. Парень, назвавшийся Джоном Хардвиком, не хотел, чтобы наше свидание состоялось. Почему он этого не хотел, я могу только предполагать. По-моему, Хардвик отправил меня сторожить пустой дом, чтобы под благовидным предлогом убрать отсюда. Скорее всего, что он ожидал её здесь. Замки на дверях конторы простые, и ему не составило труда открыть их. Вероятно, когда она вошла, он сидел за моим столом. Судя по её спокойному виду, она не знала, кто этот парень, и приняла его за меня. После того, как она рассказала ему все, он застрелил её. Она даже не успела испугаться.

      Ретник посмотрел на Палски.

      — Этот сыщик отобьет у нас всю работу, если за ним не присмотреть. — Палски смолчал и сплюнул на ковер. Разговоры — не по его части. Он был профессиональным слушателем. Ретник секунду раздумывал, и этот процесс явно причинял ему страдания. Наконец он изрек:

      — Я скажу, умник, что в твоей версии не сходится. Этот парень говорил по телефону из аэропорта, который находится в паре километров отсюда. Если ты не врешь, что ушел вскоре после шести часов, то раньше пол-седьмого ему сюда попасть было нельзя. Слишком интенсивное движение на главной магистрали. Любой человек, даже эта желтокожая, знает, что это уже нерабочее время, и вместо того, чтобы ехать сюда наудачу, она сначала позвонила бы по телефону.

      — Откуда вы знаете, что она не звонила? Может, ей ответил Хардвик и от моего имени велел приезжать сюда.

      По выражению лица Ретника, я понял, что он обдумывает мою версию. В дверях показался врач и санитары с носилками. Палски поневоле отлип от косяка и проводил их в кабинет. Ретник нервно поправил жемчужную заколку в галстуке.

      — Проследить её будет нетрудно, — сказал он, как бы разговаривая сам с собой. — Такие куколки всегда на виду. А когда этот Хардвик пообещал встретиться с тобой?

      — Послезавтра, в пятницу.

      — Думаешь, он появится?

      — Совершенно исключено.

      Зевнув, он посмотрел на часы.

      — Ты отвратительно выглядишь. Может, выпьешь чашечку кофе? Только поблизости. И не болтай. Я поговорю с тобой через полчаса.

      Такая трогательная забота объяснялась просто: он хотел освободиться на какое-то время от моего присутствия.

      — Кофе я выпью, — согласился я. — Но, может, мне стоит съездить домой и переодеться?

      — И так сойдет, — сказал он. — Просто выпей кофе где-нибудь поблизости.

      Я спустился на лифте. Хотя было ещё без двадцати семь, у подъезда собралась небольшая толпа зевак, которых привлекли четыре полицейские машины и «Скорая помощь». Всю дорогу я слышал за собой тяжелые шаги. Я даже не оглядывался, так как и без того знал, что кофе пить мне придется в компании полицейского. Я вошел в бар и уселся на табурет. Сперроу с трудом оторвался от окна, откуда глазел на машины, и выжидательно посмотрел на меня.

      — Что вам приготовить, мистер Райан?

      — Кофе покрепче и погорячее и яичницу с ветчиной.

      Следовавший за мной полицейский не вошел в бар, а остался у наружной двери. Пританцовывая от возбуждения и нетерпения, Сперроу налил мне кофе и начал готовить яичницу.

      — Кто-нибудь умер, мистер Райан? — спросил он, разбивая яйца на сковородку.

      — Когда ты закрыл бар вчера вечером? — вопросом ответил я, посматривая на копа у двери.

      — Ровно в десять вечера, — ответил он. — А что там происходит?

      — Убита китаянка, — я отпил немного кофе. — Полчаса назад я нашел в своей конторе её труп.

      Кадык Сперроу так и заплясал от нетерпения.

      — Это правда?..

      — Чистая правда, — кивнул я, допивая кофе. — Налей ещё чашку.

      — Китаянка?..

      — Да, и не задавай мне вопросы. Я знаю столько же, сколько и ты. Ты не видел здесь китаянку после моего ухода?

      Он покачал головой и налил ещё кофе.

      — Нет. Думаю, я заметил бы её, если бы она пришла до десяти. Вчера у меня работы было немного.

      Меня прошиб холодный пот. У меня было алиби на время до восьми часов, когда мимо прошла девушка с пуделем. Я подсчитал, что китаянка могла прийти в мою контору приблизительно в это время. Что касается ночи, то тут полиции придется верить мне на слово, что я проторчал в своей машине на Кеннот-бульваре.

      — Ты не заметил никого постороннего после моего ухода?

      — Кажется, нет. Швейцар запер дверь в десять вечера, как обычно. — Он поставил передо мной яичницу. — А кто её убил?

      — Не знаю.

      Аппетит у меня пропал. Дело пахло керосином. Я знал Ретника, этот парень хватается за соломинку. Если у меня не будет железного алиби, способного убедить даже грудного младенца, в покое меня не оставят.

      — Ты не мог проглядеть ее?

      — Я не смотрел все время в окно.

      Вошли двое мужчин и заказали завтрак. Они поинтересовались у Сперроу, что происходит. Тот покосился на меня, но сказал, что ничего не знает. Один из мужчин, толстый малый в куртке а-ля Марлон Брандо, сказал:

      — Кого-то пристукнули. Здесь «скорая».

      Я отставил тарелку. Еда проста не лезла мне в горло. Допив кофе, я слез с табурета. Сперроу с несчастным видом посмотрел на меня.

      — Не нравится, мистер Райан?

      — Нет, просто я не рассчитал свои силы. Запиши за мной, — сказал я и вышел на улицу. Ко мне тут же подошел здоровенный коп.

      — Куда вы собираетесь идти? — осведомился он.

      — Естественно, в контору. А в чем дело?

      — Когда вы понадобитесь, вас вызовут, а пока посидите в моей машине.

      Я молча уселся на сидение. Толпящиеся вокруг зеваки тут же с лицезрения «скорой помощи» переключились на меня. Я закурил сигарету и старался не обращать на них внимания. Чем больше я думал над своим положением, тем меньше оно мне нравилось. Ясно было одно — я попал в ловушку.

      Через час вышли два санитара с носилками. Под простыней китаянка казалась совсем маленькой. Толпа зашумела. Санитары вдвинули носилки внутрь, и машина уехала. Вслед за ними отправился врач на своей машине. И опять наступило долгое ожидание. Наконец вышли парни из отдела, занимающегося расследованием убийств. Один из них подал знак моему копу, и они тоже укатили. Коп открыл дверцу машины и ткнул в меня пальцем:

      — Пошевеливайся, — сказал он. — Лейтенант хочет тебя видеть.

      У двери я столкнулся со своим соседом — химиком Джеком Уэйдом, чья контора рядом с моей. Уэйд был на три года моложе меня. Атлетически сложенный, загорелый, с короткой стрижкой и живым взглядом — типичный мальчик из колледжа. Мы не раз встречались в лифте по дороге на работу. Он производил впечатление отличного парня и, так же, как и Сперроу, интересовался моей жизнью. Он часто расспрашивал меня о моих делах, и за то короткое время, что мы поднимались в лифте, я пичкал его теми же рассказами, что и Сперроу.

      — Что случилось? — спросил он, когда мы вошли в лифт.

      — Сегодня утром я нашел у себя в конторе мертвую китаянку, — ответил я. — Отсюда и суматоха.

      Он ошарашенно уставился на меня.

      — Мертвую?!

      — Кто-то застрелил её.

      Он был потрясен.

      — Вы хотите сказать, её убили?!

      — Да, можно сказать и так.

      — Великий боже! Ну и ну!

      — То же самое сказал и я, увидев её.

      — Кто же убил ее?

      — В том-то и дело, что это неизвестно. Когда вы ушли вчера из конторы?

      — Около девяти, когда швейцар запирал дверь.

      — Вы не слышали выстрела?

      — Господи… Нет.

      — Уходя, вы не обратили внимания, горел ли свет в моей конторе?

      — Не знаю. Я слышал, вы ушли после шести.

      — Совершенно верно. — Я почему-то успокоился. Значит, китаянку убили после девяти. Мое алиби имело бледный вид.

      Лифт остановился на четвертом этаже, и мы вышли. В этот момент в дверях моей конторы показались сержант Палски со швейцаром. Швейцар посмотрел на меня так, словно я, по крайней мере, был двухглавым чудовищем. Ни слова не говоря, они вошли в лифт.

      — Ну, я полагаю, что теперь вы долго будете заняты, — сказал Уэйд, глядя на копа, стоявшего возле моей двери. — Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

      — Спасибо, — сказал я. — Если понадобится — я дам вам знать.

      Я прошел мимо копа в приемную. Комната была совершенно пуста, если не считать обгорелых спичек, валявшихся где угодно, но только не в пепельнице. В моем кабинете лейтенант Ретник сидел развалясь в кресле. Когда я вошел, он уставился на меня особым «полицейским» взглядом и молча указал на кресло для посетителей, на спинке которого осталось пятно крови. Мне не хотелось касаться его, и я сел на подлокотник.

      — У тебя есть разрешение на ношение оружия? — спросил он.

      — Да.

      — Какой марки револьвер?

      — Специальный полицейский, тридцать восьмого калибра.

      Он протянул руку ладонью вверх.

      — Давай.

      — Он в правом верхнем ящике.

      Ретник долго молча смотрел на меня, потом убрал руку.

      — Его там нет.

      Я вздрогнул от неожиданности.

      — Он должен лежать там.

      Ретник достал сигару и закурил, не спуская с меня взгляда.

      — Ее застрелили из револьвера тридцать восьмого калибра. Врач установил, что смерть наступила в районе трех часов ночи. Слушай, Райан, почему бы тебе не рассказать откровенно, что было в сумочке этой желтокожей?

      Стараясь держать себя в руках, я сказал:

      — Может быть, я кажусь вам всего лишь глупым сыщиком, но ведь я не настолько глуп, чтобы застрелить клиентку в своей конторе, к тому же из собственного револьвера, даже если в этой проклятой сумочке было все золото мира.

      Ретник прикурил новую сигару и выпустил в мою сторону струю вонючего дыма.

      — Не знаю, может, так оно и было. А может быть, ты решил обмануть всех и придумал себе железное алиби, — сказал он не очень убежденно.

      — Если бы я убил её, то мне было бы известно время, на которое я должен обеспечить себе алиби. Тогда я не давал бы вам алиби на восемь тридцать, а сразу представил на три ночи.

      Он повернулся в моем кресле.

      — Что она делала в твоей конторе в три часа ночи?

      — Хотите, чтобы я высказал свои предположения?

      — Послушай Райан, у нас в городе за последние пять лет не было ни одного крупного преступления. Мне нужно будет что-то сказать прессе. Я выслушаю те идеи, которые придут тебе в голову. Ты поможешь нам — я помогу тебе. Тебя хоть сейчас можно арестовать и посадить за решетку на основании имеющихся у меня улик, но я даю тебе возможность доказать, что ошибаюсь. Так что выкладывай свои соображения.

      — Предположим, что она живет не в нашем городе, но ей срочно понадобилось поговорить со мной. Не спрашивайте меня, зачем ей это было надо и почему она не могла поговорить с любым другим частным сыщиком во Фриско. Просто предположим, что так случилось. Допустим, что она решила лететь самолетом, и это решение пришло ей в голову в семь часов вечера. Она знает, что пока долетит до места, меня в конторе не будет. Поэтому и позвонила сюда. Хардвик избавился от меня и сел в конторе ждать её звонка. Она говорит ему, что прилетает и будет здесь в три часа утра. Он обещает ждать. Из аэропорта она едет на такси сюда. Он выслушивает её информацию и потом убивает.

      — Воспользовавшись для этого твоим револьвером?

      — Видимо, да.

      — Вход в здание был закрыт с девяти часов вечера. Замки не были взломаны. Как же они сюда проникли?

      — Хардвик должен был приехать сюда вскоре после моего ухода, и это произошло до того, как швейцар закрыл дверь. Он знал, что меня не будет в конторе и спокойно ждал звонка. Когда она приехала, он спустился и провел её сюда. Там на двери английский замок, и его легко открыть изнутри.

      — Тебе нужно писать сценарии для кино, — раздраженно сказал Ретник. — И эту сказку ты собираешься рассказать журналистам?

      — Эту версию нетрудно проверить. Девушку должны были видеть в аэропорту. И шофер такси может её вспомнить.

      — Допустим, что все было так, как ты рассказываешь, но если вместо этого неизвестного Хардвика с ней разговаривал ты и впустил её в контору тоже ты?

      — Этот Хардвик совсем не неизвестный. Если вы справитесь в агентстве срочной доставки, то вам скажут, что он прислал мне триста долларов. Вы можете узнать, что с 19.30 до 22.00 я был на Кеннот-бульваре и после этого я все ещё был там, но мимо меня в два часа ночи проехала только одна машина, и я не знаю, заметил меня шофер или нет. Молочник подтвердит, что в шесть часов утра я все ещё был там.

      — Меня интересует только то, где ты был между двенадцатью и пятью часами утра.

      — Я был на Кеннот-бульваре, 33.

      Ретник пожал плечами.

      — Для порядка покажи, что у тебя в карманах.

      Я вывернул карманы и положил все на стол. Он посмотрел на весь этот хлам без особого интереса.

      — Будь я даже тупоголовым идиотом, то и тогда не стал бы таскать улики в карманах! — разозлился я.

      Он встал.

      — Не выезжай никуда из города. Один твой неверный шаг — и ты сядешь за решетку. — С этими словами он вышел из конторы, оставив дверь распахнутой.

      Я собрал свои вещи, и рассовал их обратно по карманам. Потом закрыл дверь, присел на стол и закурил. Пока у полиции не было против меня решающих улик, но все же кое-что она имела. Многое зависело от того, что удастся разузнать в ближайшие часы. Убийца решил повесить это преступление на меня — следовательно, он не замедлит подкинуть дополнительные улики Ретнику. Исчезновение пистолета доказывало, что именно из него преступник убил девушку, и он подбросит пистолет туда, где полиция его легко отыщет. Я слез со стола. Нужно действовать, а не размышлять. Я запер контору и пошел к лифту. Через матовое стекло двери конторы Джека Уэйда четко был виден силуэт Ретника. Он собирал улики против меня.

      Спустившись в вестибюль, я прошел мимо двух копов к своей машине, сел в неё и захлопнул дверцу. Нервы у меня были так напряжены, что я чувствовал настоятельную необходимость глотнуть виски. Обычно я не позволяю себе этого раньше шести вечера, но сегодня был исключительный случай.

      Я открыл отделение для перчаток, где у меня всегда хранилась бутылка виски. Потянувшись за ней, я вдруг застыл. Во рту пересохло.

      В отделении для перчаток лежал мой револьвер и сумочка из крокодиловой кожи! Сумочка, несомненно, принадлежала мертвой китаянке.

      Позади полицейского участка находился большой двор, обнесенный высокой изгородью. Здесь располагался парк патрульных машин. На стене висело объявление, гласящее, что здесь могут останавливаться только полицейские машины. Я свернул в открытые ворота и поставил автомобиль рядом со служебной машиной. Не успел я заглушить мотор, как передо мной возник коп. На его ирландском лице была написана ярость.

      — Эй! В чем дело? — заорал он так, что было слышно за два квартала. — Вы что, читать не умеете?

      — Ни в чем, — невозмутимо ответил я, вынимая ключ из зажигания. — Читать я умею и даже длинные слова.

      Я подумал, что малый лопнет от ярости. Некоторое время он только открывал и закрывал рот, стараясь подобрать наиболее подходящее для данного случая выражение. Не дождавшись этого, я улыбнулся ему.

      — Мне разрешил остановиться здесь Ретник, родственник мэра. Обратитесь с претензиями к нему, но не обижайтесь, если получите хороший пинок.

      У копа был такой вид, словно он проглотил пчелу. Молча смерив меня уничтожающим взглядом, он зашагал прочь. Мне пришлось прождать минут двадцать, прежде чем машина Ретника въехала во двор. Лейтенант вылез из неё и не глядя на меня направился к дверям полиции.

      — Лейтенант…

      Я позвал его негромко, но тем не менее он услышал и оглянулся через плечо.

      — Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он.

      — Жду вас.

      — Ну, вот он я. В чем дело?

      Я вышел из машины.

      — Вы обыскали меня, но забыли обыскать мою машину, лейтенант.

      Он стоял, тяжело дыша через узкие ноздри.

      — Чего ради я должен её обыскивать?

      — Вам хотелось знать, где сумочка желтокожей и пистолет, из которого я застрелил её. Вот я и подумал, что следовало бы обыскать и мою машину. Поэтому и привел её сюда…

      Лицо Ретника потемнело от ярости.

      — Послушай, ты, сукин сын! — выдавил он из себя. — Мне некогда с тобой разговаривать. Я поручу это Палски. Он прочистит тебе мозги, а то ты стал что-то слишком умным.

      — Лучше загляните в отделение для перчаток, лейтенант.

      Я отошел от машины, оставив отделение открытым. Ретник наклонился и заглянул туда. Я наблюдал за его реакцией. Его ярость сменилась недоумением. Он не дотронулся ни до сумочки, ни до револьвера. Просто некоторое время молча взирал на все это, потом повернулся ко мне.

      — Это твой револьвер?

      — Да.

      — А сумочка принадлежала китаянке?

      — Не мне же!

      — Итак, это ты убил ее?

      — Я открыл свои карты так, как они мне выпали, — сказал я. — Большего сделать не могу. Это уж ваше дело — принимать решения.

      Ретник подозвал стоявшего у двери копа и приказал найти Палски. Затем снова перенес свое внимание на револьвер и сумочку, не притрагиваясь к ним.

      — Теперь у тебя нет ни единого шанса выкрутиться, — сказал он.

      — Его не было бы, если бы я не показал вам эту находку. Но теперь я выиграл один шанс, не более.

      — Ты всегда запираешь машину? — спросил он, в то время как его мозг буквально кипел от умственной работы.

      — Да, но в ящике стола, где лежал револьвер, находился запасной ключ. Я специально не искал, но держу пари, его там нет.

      Ретник почесал щеку.

      — Верно, когда я искал револьвер, в ящике никакого ключа не видел.

      К нам подошел Палски.

      — Займись этой машиной, — приказал ему Ретник. — Проверь все, что можно. Осторожнее с револьвером. Не помешает показать его Лейси.

      Ретник кивнул мне, и мы пошли к зданию полицейского участка. В длинном коридоре стоял обычный для подобных заведений запах. Кабинет Ретника был размером с куриный насест. В нем стояли стол, два стула и шкаф с картотекой. Комната была уютна, как приемный покой сиротского дома. Ретник указал мне на стул, а сам уселся на свое место.

      — Это ваш кабинет? — спросил я с интересом. — Мне кажется, что родственнику мэра можно было бы подобрать что-нибудь более комфортабельное.

      — Думай не о моем кабинете, а о своем невезении, — отрезал Ретник. — Если девушку убили из этого револьвера, и это её сумочка, считай, твоя песенка спета.

      — Вы так думаете? — спросил я, усаживаясь поудобнее на жестком стуле. — Знаете, минут десять я боролся с искушением выбросить револьвер и сумочку в море. Если бы я это сделал, то ни вы, ни ваши умники ничего не смогли бы узнать. Но я решил дать вам шанс на случайный успех.

      — Что ты хочешь этим сказать?

      — Я не выбросил эти вещи в море лишь потому, что они мне явно подброшены. Это завершает всю интригу. Если бы я выбросил их, то вам не удалось бы распутать дело.

      Ретник склонил голову набок.

      — Итак, я получаю сумочку и револьвер, но почему ты думаешь, что я распутаю это дело?

      — Потому что вы теперь не будете сосредоточивать все свое внимание на мне, а станете искать настоящего убийцу, а этого он как раз и боится.

      После некоторого раздумья Ретник вынул портсигар и милостиво предложил мне закурить. За все время нашего знакомства это был первый дружеский шаг с его стороны. Я взял сигару, чтобы показать, что ценю этот жест, хотя терпеть не могу сигар. Мы закурили.

      — Хорошо, Райан, — сказал он. — Я верю тебе. Мне было бы гораздо легче доказать, что девушку убил ты. Но мне этого не хочется. Ты дешевый сыщик, но далеко не дурак. О'кей, можешь считать, что купил меня. Я снимаю с тебя подозрение в убийстве.

      «Так-то лучше» — подумал я.

      — Но ты не очень-то радуйся, — продолжал он. — Тебе ещё придется убедить в этом прокурора, а он весьма неприятный тип. Зная, что ты на подозрении, он может затеять против тебя дело. Зачем ему ждать, пока все выяснится.

      Господи, на это нечего было возразить.

      Ретник посмотрел в окно, выходившее на двор многоквартирного дома. Там висело белье и стояли детские коляски.

      — Я должен покопаться в этом деле, прежде чем приму окончательное решение, — наконец изрек он. — Как тебя зарегистрировать, как свидетеля или как добровольно помогающего?

      — Как добровольно помогающего.

      Он поднял трубку телефона и вызвал полицейского. Это оказался молодой человек в штатском, по-видимому, паренек из породы добросовестных людей. Полицейская служба ещё не успела ему надоесть. Он посмотрел на Ретника преданным собачьим взглядом. Тот ткнул в меня пальцем, как в бедного родственника.

      — Это сыщик Нельсон Райан. Развлеки его, пока он мне не понадобится. — Он посмотрел на меня. — Это Паттерс. Он только начал служить в полиции. Постарайся не развращать его больше, чем надо.

      В сопровождении Паттерса я прошел в комнату, пропахшую потом, дезинфекцией и страхом. Я уселся на подоконник, а Паттерс — на краешек стула.

      — Чувствуй себя свободнее, — разрешил я. — Нам, скорее всего, придется довольствоваться обществом друг друга. Твой босс попытается доказать, что это именно я убил китаянку, но ему вряд ли это удастся.

      Он выкатил на меня глаза, и я решил расшевелить его, предложив огрызок сигары, которой угостил меня Ретник.

      — У тебя есть коллекция? Не хочешь ли приобщить музейный экспонат? Эту сигару мне подарил твой лейтенант.

      Лицо Паттерса застыло, он удивительно стал похож на обычного копа.

      — Послушайте, мы не любим…

      — Знаю, знаю, — перебил я его. — Мне не раз приходилось слышать это от Ретника. Я мешаю вам и становлюсь у вас на дороге. Ну и что из этого? Мне ведь надо как-то зарабатывать себе на хлеб? Так неужели я не имею права немного подурачить вас? Почему копы так обидчивы? — Я усмехнулся и он, после некоторого раздумья, улыбнулся в ответ. Так мы поладили друг с другом.

      Когда подошло время ленча, какой-то коп принес нам бобы с мясом. Паттерс с удовольствием уплетал их, я же немного поковырял в тарелке и отставил. Потом Паттерс достал из кармана карты, и мы начали играть в джин на спички. Выиграв целую коробку, я показал ему, как обжуливать, и предложил научить этому несложному фокусу. Он оказался прилежным учеником. Около восьми все тот же коп снова принес нам бобы с мясом. Мы съели их только для того, чтобы отвлечься. Потом снова засели в джин. Паттерс научился так хорошо мошенничать, что отыграл коробку спичек обратно. Около двенадцати зазвонил телефон. Мой партнер снял трубку. Выслушав, что ему сказали, он произнес: «Слушаюсь, сэр», — и повесил трубку на место.

      — Лейтенант Ретник хочет вас видеть, — сказал он, вставая. Мы оба почувствовали себя, как пассажиры поезда, когда паровоз дает последний гудок и можно больше не слушать разговоры провожающих. Через минуту я был в кабинете Ретника. Выглядел он неважно. Указав мне на стул, он сделал знак Паттерсу выйти. Когда тот послушно ретировался, я сел. Наступила долгая пауза.

      — Тебе повезло, — наконец сказал он. — Хотя я не инкриминировал тебе убийство девушки, но дело это раскручивала прокуратура… Доказано, что ты не мог сделать этого. Считай себя счастливчиком.

      Я провел в полицейском участке долгих пятнадцать часов, терзаясь сомнениями, правильно ли разыграл свои карты. Иногда меня охватывала тревога. Теперь, услышав эти слова, я облегченно вздохнул.

      — Да, мне повезло, — хмыкнул я.

      Ретник потянулся за сигарой, но тут обнаружил, что у него во рту торчит уже потухший окурок. Он усмехнулся и выбросил его в корзину.

      — Последние двенадцать часов твоим делом занималась вся полиция города. Мы нашли свидетеля, который видел тебя на Кеннот-бульваре в 2.30. Он адвокат и очень не любит прокурора, так что будет рад тому насолить. В общем, все в порядке.

      — Вы не предполагаете, кто убийца?

      Ретник опять предложил мне сигару, но на этот раз я отказался. Спрятав портсигар в карман, он ответил:

      — Еще рано строить гипотезы, слишком чисто все сработано, никаких следов.

      — Вы установили личность китаянки?

      — Конечно. Это было нетрудно. Документов в сумочке не оказалось, но в аэропорту её запомнили. Она прилетела из Гонконга. Ее зовут Джоян Джефферсон. Поверишь или нет, но она оказалась невесткой Джона Уилбура Джефферсона, старика-миллионера. Год назад она вышла замуж за его сына, Германа Джефферсона. Недавно он погиб во время автомобильной катастрофы, и она привезла сюда его тело.

      — Почему?

      — Старику Джефферсону хочется, чтобы его сын был похоронен в фамильном склепе. Он оплатил дорогу сюда.

      — Как обстоят дела с трупом?

      — В семь утра его получил распорядитель похоронного бюро. Там труп и будет находиться до похорон.

      — Вы это проверили?

      Ретник зевнул, показав искусственные зубы.

      — Послушай, сыщик, не учи меня жить! Я видел гроб и проверил бумаги, так что здесь все в порядке. Девушка прилетела из Гонконга в час тридцать ночи. В аэропорту она взяла такси и поехала к тебе в контору. Одно только не могу понять, зачем ей это было нужно, и как убийца мог об этом узнать?

      — Вот именно! Откуда она могла знать о моем существовании?

      — Во всяком случае, звонить в семь вечера она не могла. В это время она была ещё в воздухе. Возможно, она написала тебе, но тогда ты должен был об этом знать.

      Некоторое время я размышлял.

      — Предположим, Хардвик встретил её в аэропорту.

      — Но он звонил тебе оттуда в шесть часов.

      — Допустим, он дождался её и назвался мной. Пока она сдавала гроб, он приехал сюда и открыл дверь конторы. И стал дожидаться её приезда.

      Ретника не слишком устраивала такая версия, меня тоже.

      — Но какого черта ей нужно было от тебя?

      — Если бы я знал, мы бы здесь не сидели… Как насчет багажа? Его нашли?

      — Да. Уезжая из аэропорта, она оставила его в камере хранения. Это всего лишь маленький чемоданчик. В нем нет ничего, кроме одежды, маленького будды и курительных палочек.

      — Понятно, путешествовала налегке. Вы уже говорили с Джефферсоном?

      Ретник скривился, словно у него заболели зубы.

      — Да, говорил, и он вел себя ужасно. Все-таки плохо быть женатым на женщине из влиятельной семьи. Мой шурин не ладит с Джефферсоном.

      — Но такой брак имеет и свои преимущества, — заметил я.

      Он потрогал жемчужную булавку в галстуке.

      — Да, но каков старый козел? Он заявил, что я должен поймать убийцу его невестки как можно быстрее, иначе у меня будут крупные неприятности. — Ретник погладил переносицу. — И он вполне выполнит свои угрозы, так как у него определенное влияние на городские власти.

      — Он не изъявил желания помочь вам?

      — Конечно, нет.

      — Как насчет курьера из агентства срочной доставки? Тот ведь мог видеть убийцу.

      — Я разговаривал с ним. Он ничего не знает. Но что интересно, конверт был передан в контору в четыре часа утра. Их контора расположена в доме напротив твоей конторы. Никто из клерков не запомнил клиента, но тот распорядился, чтобы конверт был доставлен тебе в 18.15.

      — Вы навели справки в корпорации Герона?

      — Да. Такого человека у них нет. — Ретник опять зевнул, потянулся и встал. — Я собираюсь лечь спать. Может, завтра мне в голову и придет что-то новенькое. А на сегодня хватит.

      Я тоже встал.

      — Девушка была убита из моего револьвера?

      — Да. Но на нем нет никаких отпечатков, и на машине тоже. Этот тип очень осторожен. Но он все же сделает когда-нибудь ошибку… Преступники всегда её делают.

      — Будем надеяться…

      Он сонно посмотрел на меня.

      — Я помог тебе, Райан, теперь ты помоги мне. Сообщи, если в голову тебе придет стоящая мысль.

      Я сказал, что не забуду его. Усевшись в машину, я отправился домой спать.

      На следующий день около двери меня поджидали репортеры. Они интересовались, где я провел вчерашний вечер. Я пригласил их к себе в кабинет и постарался объяснить им, что весь вчерашний вечер провел в полиции. Потом сказал, что знаю об убийстве столько же, сколько и они, а может быть ещё меньше. Я понятия не имею, зачем китаянка приехала в мою контору в такое позднее время. Полчаса они обстреливали меня вопросами, но, так и не добившись от меня чего-либо интересного, ушли недовольные.

      Потом я просмотрел почту и выбросил половину в корзину. Там было письмо женщины, живущей в Палма Маунтен. Она хотела, чтобы я выяснил, кто отравил её собаку. Я напечатал ей вежливый ответ, смысл которого сводился к тому, что я не люблю животных и не в состоянии заниматься делами такого рода.

      В дверь постучали.

      — Входите! — крикнул я.

      Это был мой сосед Джек Уэйд. Он выглядел смущенным.

      — Я не оторвал вас от дела? — спросил он. — Это, правда, не мое дело, но все же интересно, нашли убийцу девушки или нет?

      Его любопытство меня не удивило. Он принадлежал к тому сорту башковитых парней, которые любят совать нос в чужие дела.

      — Нет, не нашли, — разочаровал его я.

      — Не думаю, что вам это поможет, но я вспомнил, что у вас около семи вечера звонил телефон. Это было уже после вашего ухода.

      — Мой телефон постоянно звонит, — сказал я. — Но тем не менее спасибо. Обязательно сообщу об этом лейтенанту Ретнику.

      Уэйд провел рукой по стриженной голове.

      — Я просто подумал, что при расследовании убийства важна каждая деталь. Странно, как девушка могла попасть в вашу контору. Полагаю, что это создало для вас определенные трудности.

      — Она попала в контору, потому что её сюда привел убийца, — сказал я. — И это не создало для меня никаких трудностей и осложнений.

      — Ну что ж, поздравляю. Полиция узнала, как её зовут?

      — Ее зовут Джоян Джефферсон. Она из Гонконга.

      — Джефферсон? — он насторожился. — У меня был друг, Герман Джефферсон. Он уехал в Гонконг.

      Я откинулся на стуле, чтобы положить ноги на стол.

      — Сядьте и расскажите мне о своем друге, — сказал я. — Убитая китаянка была его женой.

      Новость, по всему было видно, поразила его. Он сел и уставился на меня.

      — Женой… Германа? Он женился на китаянке?!.

      — Кажется, да.

      — Черт возьми, вот это номер!

      Я ждал. Он раздумывал с секунду, потом сказал:

      — Не думайте, что это шокировало меня. Я слышал, что китаянки бывают весьма привлекательны. Но я уверен, что его отец был этим весьма недоволен. — Нахмурившись, он покачал головой. — Что она здесь делала?

      — Она привезла хоронить тело мужа.

      Он оцепенел.

      — Вы хотите сказать, что Герман умер? — Казалось, Уэйд совершенно сбит с толку. Он бессмысленно вытаращил на меня глаза и никак не мог поверить в случившееся.

      — Неужели Герман умер? Боже мой, какой это удар для старика!

      — Полагаю, что да… Вы его хорошо знали?

      — Мы просто вместе учились в школе. Он был весьма беззаботный парень и постоянно попадал во всякие переделки с девушками. Носился на машине, как угорелый. Но я восхищался им. Знаете, как всегда бывает у подростков. Он казался мне героем. Позже, после колледжа, я изменил свое отношение к нему. Такое впечатление, что он не взрослел. Пил, дебоширил и вообще любил поднимать вокруг своей особы страшный шум. Я перестал с ним встречаться. В конце концов даже отец устал от его выходок и отослал на Восток. Это было лет пять назад. У его отца были там дела. — Он закинул ногу за ногу. — Так значит, он женился на китаянке? Это довольно неожиданно.

      — Такие вещи случаются.

      — Вы говорите, погиб в автомобильной катастрофе? Его машины часто разбивались вдребезги. Забавно, что он так кончил… — Он посмотрел на меня. — Вы знаете, меня это чертовски заинтересовало… А почему она была убита?

      — Именно это и пытается узнать сейчас полиция.

      — Да-а, проблема… Я имею в виду причину, по которой она приехала именно к вам. Это действительно загадка, не так ли?

      Его энтузиазм начал мне надоедать.

      — Да, — ответил я. — Загадка.

      За стеной послышался настойчивый звонок в его конторе. Уэйд поднялся.

      — Извините, я забыл свои обязанности и украл ваше время, — сказал он. — Если мне удастся вспомнить что-то интересное о Германе, я вам сообщу.

      Я сказал, что буду рад. Наконец он вышел, затворив за собой дверь. Погрузившись в кресло, я принялся обдумывать информацию, которую только что получил. Я просидел так минут двадцать, пока телефонный звонок не отвлек меня от моих мыслей.

      — Говорит секретарь мистера Уилбура Джефферсона, — прощебетал приятный женский голосок. — Это мистер Райан?

      Я ответил, что она не ошибается.

      — Мистер Джефферсон хотел бы встретиться с вами. Вы сможете приехать к нему сегодня в три часа?

      Я взглянул на свою настольную книгу для записей. На три часа я никому свиданий не назначал. По правде говоря, и на все другие часы этого и последующих дней недели — тоже.

      — Хорошо, я приеду.

      — Это последний дом на Бич-драйв, фасадом к морю, — внесла она необходимые разъяснения.

      — Буду у вас в три часа.

      Держа трубку в руке, я попытался восстановить в памяти её голос. Интересно, как она выглядит? Голос молодой, но голоса часто бывают обманчивы. С сожалением я повесил трубку.

      Утро обошлось без неожиданностей. Я от души позавидовал Джеку Уэйду — у того часто звонил телефон. Очевидно, дела его шли намного лучше, чем у меня. Но теперь, благодаря тремстам долларам таинственного мистера Хардвика, я недели две мог не испытывать финансовых затруднений.

      Никто не нанес мне визита, и в два часа дня я спустился в бар пообедать. Сперроу был занят и не надоедал мне вопросами, но я видел, как он места себе не находил от любопытства. Я вышел из бара, чувствуя на себе его укоризненный взгляд. Но мне надо было спешить на Бич-драйв — самый фешенебельный район Пасадена-сити. Здесь, вдалеке от толпы, наводняющей город в летние месяцы, проводили свое время богачи, ушедшие на покой. Я был у особняка Джефферсона в три без нескольких минут. Ворота были распахнуты, как бы ожидая моего приезда. Я проехал к дому по подъездной аллее, окаймленной ухоженными газонами. Дом был большой и старый. К входной двери из мореного дуба вела широкая лестница. Я потянул за цепочку звонка — дверь открылась. На меня, вопросительно подняв брови, смотрел дворецкий.

      — Нельсон Райан, — представился я. — Меня ожидают.

      Ни слова не говоря, он проводил меня в высокий холл, заставленный тяжелой, темной мебелью. Оттуда мы попали в небольшую комнату со столом, заваленным журналами. Она чем-то напоминала приемную врача. Дворецкий указал мне на одно из кресел и вышел. Минут через десять в комнату вошла молодая женщина лет двадцати восьми — тридцати. У неё были серо-голубые глаза, темные волосы. Ее нельзя было назвать красавицей, но выглядела она привлекательно. Темно-синее платье со строгим вырезом элегантно облегало её фигуру.

      — Простите, что заставила вас ждать, мистер Райан, — сказала она. — Мистер Джефферсон готов вас принять.

      — Вы его секретарь? — спросил я, узнав этот чистый голос.

      — Да. Меня зовут Джейн Уэст. Я провожу вас.

      Мы прошли ещё одну комнату, побольше, с множеством книг на полках. Двойные двери вели в сад, где цвели розы. Там в тени деревьев сидел мистер Дж. Уилбур Джефферсон в большом кресле на колесиках. Это был высокий худой старик с аристократической внешностью. У него была кожа цвета слоновой кости, серебристые волосы и худые руки с набухшими венами. Услышав шаги, он повернул голову в нашу сторону.

      — Мистер Райан, — представила меня секретарша. И, сделав мне знак пройти, ушла.

      — Садитесь, — пригласил меня Джефферсон, указывая на плетеное кресло рядом с собой. — Прошу вас говорить громче, я стал плохо слышать. Если хотите, можете курить. Сам я вот уже шесть лет не курю.

      Я сел, но курить не стал. Возможно, старик не переносит запаха дыма. Хотя в свое время он наверняка курил сигары.

      — Я навел о вас справки, мистер Райан, — сказал он, внимательно рассматривая меня своими светло-карими глазами. У меня сложилось такое впечатление, что он заглянул в мои карманы, исследовал родимое пятно на моем плече и сосчитал купюры в моем бумажнике. — Мне сказали, что вы честны, надежны и к тому же не лишены сообразительности…

      Интересно, кто мог сказать ему все это. На всякий случай я придал лицу подобающее выражение, но ничего не ответил.

      — Я попросил вас прийти сюда, — продолжал он, — потому что мне захотелось из первых рук услышать историю о звонившем вам человеке и о том, как вы нашли в своей конторе мертвую китаянку.

      Я заметил, что он не назвал её женой своего сына. При слове «китаянка» рот его брезгливо скривился. Я понимал, что для человека его возраста и положения значила женитьба сына на такой женщине.

      Стараясь говорить спокойно, я рассказал ему всю историю. Когда я закончил, старик сказал:

      — Благодарю, мистер Райан. Вы не догадываетесь, зачем ей нужно было видеть именно вас?

      — Понятия не имею.

      — Кто же убил ее?

      — Не знаю, — сказал я. — Может, человек, назвавшийся Джоном Хардвиком. Во всяком случае, он как-то причастен к этому.

      — Я не очень полагаюсь на Ретника, — сказал Джефферсон. — Этот безмозглый тип не имеет права занимать официальный пост. Я хочу, чтобы убийца жены моего сына был пойман. — Нахмурившись, он посмотрел на свои руки со вздувшимися венами. — К сожалению, я не особенно ладил с Германом в последнее время. Как это бывает, обе стороны ошибались. Но теперь, когда он мертв, я понимаю, что следовало быть к нему более терпимым. Я думаю, что, не встречая понимания с моей стороны, он вел себя все хуже… Его жена тоже убита. Зная характер моего сына, я уверен, что он не успокоился бы до тех пор, пока не нашел убийцу. Но его нет. Самое меньшее, что я могу для него сделать, это найти убийцу. Только тогда я не буду чувствовать себя виноватым перед Германом. — Джефферсон смотрел вдаль. Легкий бриз шевелил его седые волосы. — Как видите, мистер Райан, я старик, и мне не под силу выслеживать убийцу. Вот почему я послал за вами. Вы — заинтересованная сторона, женщину нашли в вашей конторе. По какой-то причине убийца задумал взвалить ответственность за это преступление на вас. Вы беретесь отыскать его?

      Было соблазнительно сказать «да», взять деньги и спокойно дожидаться, пока Ретник поймает убийцу. Но я так не играю. Я прекрасно понимал, что мне в одиночку убийцу не поймать.

      — Нити следствия находятся в руках полиции, — осторожно сказал я. — Только ей под силу найти преступника… А частный детектив, как вы знаете, не имеет права ни вести дело об убийстве, ни допрашивать свидетелей. В противном случае это сразу же дойдет до лейтенанта, и у меня будет куча неприятностей. Как бы ни хотелось заработать ваши деньги, мистер Джефферсон, у меня ничего не выйдет…

      Но Джефферсона было не так легко переубедить.

      — Все это понятно, — отмахнулся он от моих объяснений. — Но ведь Ретник — дурак. Он не представляет, как взяться за это дело, и, чтобы установить личность убитой женщины, наверняка телеграфировал британским властям в Гонконг. Мне и без этого известно, что она беженка из Красного Китая и вышла замуж за моего сына. Год назад он написал о своей женитьбе. Мне не нравился этот брак, вот и все…

      — Вы думаете, что британским властям может быть что-то известно об этой женщине?

      Он покачал головой.

      — Вряд ли. Ежегодно в Гонконг прибывает более ста тысяч беженцев. У меня там есть кое-какие контакты… Насколько я понимаю, дела обстоят так: беженцев из Китая на джонках переправляют в Макао, а это, как вы знаете, в настоящее время — португальская территория. Власти в Макао не в состоянии справиться с таким нашествием. На других джонках китайцев переправляют в Гонконг. Британская полиция охраняет подступы к городу, но китайцы терпеливы. Дело в том, что в акватории порта сотни джонок занимаются рыбацким промыслом. Обычно джонка с беженцами прячется среди рыбачьих лодок, и полиции трудно её отыскать, поскольку все они похожи друг на друга. Вдобавок ко всему, британская полиция, насколько я понимаю, сочувствует беженцам. Преследование прекращается, едва только джонка с беженцами достигает гонконгских территориальных вод. Полиция считает, что раз уж этим несчастным удалось забраться так далеко, то было бы бесчестным возвращать их обратно. Все эти лица анонимны, у них нет никаких документов. Британская полиция выдает им новые документы, но нет никакой возможности узнать, подлинные это их имена или придуманные. Они как бы рождаются заново.

      К таким людям принадлежала жена моего сына. Если нам не удастся узнать подробности её прежней жизни, вряд ли мы узнаем, кто её убил и почему. Поэтому я хочу, чтобы вы отправились в Гонконг и постарались разузнать все о ней. Дело непростое, Ретнику с ним не справиться, да и британская полиция вряд ли согласится помогать ему. А вам, я уверен, такая задача по плечу, поэтому я готов финансировать вашу поездку. Что вы на это скажете?

      Эта идея заинтересовала меня, но не очень сильно. Я понимал, что все может кончиться неудачей.

      — Я поеду, — сказал я. — Но не могу гарантировать успех этого предприятия.

      — Поговорите с моей секретаршей, она покажет вам письма моего сына. Их немного, но, думаю, они будут вам полезны. Сделайте все, что возможно, мистер Райан.

      Жестом старик разрешил мне уйти.

      — Вы найдете мисс Уэст в третьей комнате справа по коридору.

      — Хорошо. Но вы понимаете, что я не могу вылететь в Гонконг немедленно, — сказал я, вставая. — Мне придется присутствовать на следствии.

      — Я позабочусь, чтобы Ретник вам не мешал. Поезжайте как можно скорее.

      Джефферсон сидел неподвижно, глядя прямо перед собой.

      Человек, оставшийся наедине с угрызениями собственной совести.

      Я нашел мисс Уэст в большой комнате, обставленной как деловой кабинет. Она сидела за письменным столом, перед ней лежала чековая книжка и пачка счетов. Она бережно отложила книжку в сторону и безразлично улыбнулась мне, указав на стул.

      — Собираетесь в Гонконг, мистер Райан?

      — Да, но не сегодня. В лучшем случае в конце недели.

      — Вам необходимо сделать прививку от оспы, да и от холеры не помешает, но это не обязательно.

      — С прививками у меня все в порядке. — Я достал пачку сигарет и предложил ей. Она отказалась, а я закурил и спрятал пачку в карман.

      — Мистер Джефферсон сказал, что вы можете показать мне письма его сына. Меня интересует любая информация.

      — Я приготовила их для вас. — Она открыла ящик и достала письма. — Герман писал раз в год. Боюсь, что кроме адреса ничего полезного они вам не дадут.

      Я бегло просмотрел письма. Они были довольно короткими, и в каждом содержалась просьба о деньгах. Герман Джефферсон сообщал, что он здоров, но ему не везет в делах. Первое письмо было написано примерно шесть лет назад, а каждое последующее — с полугодовым интервалом. Однако последнее заинтересовало меня. Оно было отправлено примерно год назад.

      «Гостиница «Небесная империя», Ванхой.

      Дорогой папа.

      Я познакомился с девушкой-китаянкой и собираюсь на ней жениться. Ее зовут Джоян. Она беженка из Китая, так что у неё трудная жизнь. Но она умна, красива и вообще в моем вкусе. Я понимаю, что эта новость вряд ли доставит тебе удовольствие, но ты всегда говорил, что каждый должен жить своей жизнью. Поэтому я все-таки женюсь и уверен, что Джоян будет хорошей женой. Я присматриваю квартиру, но найти её нелегко, так как цены постоянно растут. Возможно, мы останемся жить в этом отеле. По целому ряду причин это удобно, хотя я предпочел бы собственный дом. Надеюсь, что ты пришлешь свое благословение. Было бы очень кстати, если бы ты добавил чек на квартиру.

      Всегда твой, Герман.»

      Я положил письмо на стол.

      — Это было последнее письмо, — спокойно сказала Джейн. — Мистер Джефферсон страшно рассердился и послал телеграмму, в которой запрещал брак. Больше он ничего не слышал о сыне, пока десять дней назад не пришло вот это письмо…

      «Гостиница «Небесная империя», Ванхой.

      Мистер Джефферсон.

      Вчера умер Герман. Он погиб в автомобильной катастрофе. Он часто говорил мне, что хотел бы быть похороненным дома. У меня нет денег. Если вы пришлете мне немного, то я привезу тело, чтобы похоронить его согласно желанию Германа.

      Джоян Джефферсон.»

      Это письмо тронуло меня. Я живо представил себе китаянку, которая внезапно осталась одна, без мужа, без средств и надежд на будущее.

      — Что произошло потом?

      — Мистер Джефферсон не поверил этому письму. Он подумал, что эта женщина просто пытается выманить у него деньги, в то время как его сын жив и здоров. По его поручению я позвонила в американское консульство в Гонконге и узнала, что Герман Джефферсон действительно погиб в автомобильной катастрофе. Тогда мистер Джефферсон попросил меня отправить этой женщине письмо с просьбой транспортировать сюда тело Германа. Он хотел, чтобы она осталась в Гонконге, и собирался назначить ей небольшую ренту. Как вам известно, она сама приехала с гробом мужа, хотя и не добралась до его дома.

      — А тело?

      Внезапно до меня дошло, что Джейн Уэст с трудом сохраняет самообладание. Я чувствовал, как напряжены её нервы, хотя она старалась не показывать этого.

      — Похороны состоятся завтра.

      — А как же все-таки Герман Джефферсон зарабатывал себе на жизнь в Гонконге?

      — Мы точно не знаем. Когда он впервые уехал туда, отец устроил его в небольшую экспортную фирму. Но через полгода он ушел оттуда. С тех пор Герман никогда не информировал нас, чем занимается. В письмах содержались только просьбы о деньгах.

      — Мистер Джефферсон посылал деньги?

      — О, да. В ответ на каждую просьбу.

      — Судя по письмам, Герман просил раз в полгода. И что, суммы были большими?

      — Не больше пятисот долларов.

      — На полгода жизни этого не хватит. Значит, он где-то работал.

      — Вероятно.

      Я потер подбородок. Голова у меня напряженно работала. Наконец я решился задать главный вопрос, который вертелся у меня на языке с тех пор, как я уловил её скрытое напряжение:

      — Вы лично знали Германа Джефферсона?

      Она застыла, взгляд у неё стал менее отчужденным, но чуть погодя снова вернулось прежнее выражение.

      — Да, конечно. Я работаю у мистера Джефферсона восемь лет. До отъезда на Восток Герман жил здесь. Да, я знала его. Что он был за человек? Отец называл его распущенным, но теперь ему кажется, что если бы он проявил больше понимания, его сын мог стать другим. Мистера Джефферсона потрясла смерть сына. Поэтому он и винит себя. На самом деле Герман был порочным, аморальным и бессердечным. Он крал деньги даже у меня. Трудно поверить, что он — сын мистера Джефферсона. Его отец — прекрасный человек, который за всю жизнь не совершил ни единой подлости.

      Ее страстность меня озадачила.

      — Ну что ж, спасибо, — поблагодарил я. — Постараюсь сделать для мистера Джефферсона все, что в моих силах.

      Она просмотрела пачку счетов, вытащила один и подала мне.

      — Мистер Джефферсон распорядился уплатить вам гонорар. Сообщите, когда вы будете готовы лететь, и я закажу билет на самолет. Если понадобятся деньги, пожалуйста, обращайтесь ко мне.

      Я посмотрел на чек. Он был подписан на тысячу долларов.

      — Я не стою так дорого, — запротестовал я. — Вполне хватило бы и трехсот.

      — Так распорядился мистер Джефферсон, — сказала она, словно речь шла о пятерке.

      — Ну что ж, от денег нельзя отказываться. Вы управляете делами мистера Джефферсона?

      — Я его секретарь, — ответила она, будто этим все было сказано.

      Я стал прощаться.

      — Как только освобожусь, я вам сообщу.

      Когда я дошел до двери, в спину мне последовал неожиданный вопрос:

      — Она была хорошенькой?

      Вначале я не сразу сообразил, о ком идет речь. Джейн неподвижно сидела в кресле, в глазах её застыло странное выражение.

      — Его жена? Пожалуй, да. Китаянки бывают очень привлекательны. Она осталась такой и после смерти.

      — Понимаю. — Джейн взяла авторучку и подвинула к себе чековую книжку, давая этим понять, что разговор окончен.

      Дворецкий проводил меня к выходу и слегка поклонился. В болтливости его никто не смог бы обвинить. Я медленно пошел к машине. Кое-что стало проясняться. У меня появилась уверенность, что когда-то Джейн и Герман были любовниками. Очевидно, известие о его браке и смерти потрясло её не меньше, чем старика. Это было любопытное стечение обстоятельств, и я решил побольше разузнать о Джейн.

      Усевшись в машину, я отправился в полицию. После получасового ожидания меня допустили к Ретнику. Он сидел за столом и мрачно жевал потухшую сигару.

      — Не знаю, сыщик, стоит ли тратить на тебя время, — выпалил он, едва я вошел. — Скажи, что тебе нужно?

      — Я решил предупредить вас, что теперь работаю на Джефферсона, — сказал я.

      Он прямо задохнулся от такого нахальства.

      — Если ты будешь вмешиваться в расследование, Райан, то я позабочусь, чтобы тебя лишили лицензии, — ощетинился он. — Сколько тебе заплатили?

      Я уселся на жесткий стул.

      — Достаточно. Я не собираюсь вам мешать, так как улетаю в Гонконг.

      — У тебя губа не дура, — скривился он. — Гонконг, а? Я тоже не прочь прокатиться туда. А что ты там будешь делать?

      — Старик хочет побольше узнать об этой девушке. Он думает, что мы не продвинемся в следствии, пока не узнаем о её прошлом. Возможно, он прав.

      — Все это пустая трата времени, — отрезал Ретник. — Но вряд ли это тебя беспокоит, раз тебе заплатили.

      — Верно, — бодро сказал я. — Он в состоянии удовлетворить свои капризы, а у меня есть время помочь ему. Возможно, мне повезет.

      — Достаточно было послать телеграмму в полицию Гонконга. Совсем необязательно туда ездить.

      — Ну, и что они вам сообщили?

      — Ее звали Джоян Чунг. Чертово имя, не правда ли? Три года назад её привезли на джонке из Макао в Гонконг. Полгода она провела в тюрьме, потом ей выдали документы. Она работала танцовщицей в «Пагода-клубе», то есть, вероятнее всего, была проституткой. Двадцать первого сентября прошлого года американский консул в Гонконге зарегистрировал её брак с гражданином США Германом Джефферсоном. Они жили в гостинице «Небесная империя», где обычно останавливаются только китайцы. Вероятно, у Германа не было денег и он жил на содержании у жены и на то, что ему присылал отец. Шестого сентября он погиб в автомобильной катастрофе, и его жена обратилась к американскому консулу за разрешением перевезти тело на родину. Вот и вся история. Так зачем ехать в Гонконг?

      — Мне платят за то, чтобы я поехал. Там я не буду стоять у вас на дороге.

      Ретник злобно усмехнулся.

      — Об этом не беспокойся. В любое время я могу убрать тебя с дороги.

      Я не стал возражать. Иногда и ему надо почувствовать свою значительность.

      — Ну, как идут дела? Что-нибудь отыскали?

      — Нет, — сказал он хмуро и посмотрел на заляпанный чернилами блокнот. — Больше всего меня интересует, почему она поехала к тебе в три часа ночи.

      — Может быть, я сумею получить на это ответ в Гонконге. — Я закурил сигарету. — У старика Джефферсона куча денег. Насколько я понимаю, их должен был унаследовать сын. Если старик не изменил своего завещания, то в случае его смерти наследницей становилась Джоян. Кому-то было выгодно убрать её. Если узнать, кому достанутся теперь деньги Джефферсона, мы получим мотив убийства.

      Ретник подумал и сказал:

      — Это идея.

      — Вы знаете секретаршу старика Джейн Уэст? Она наверняка получит кое-какие деньги после его смерти. По-моему, она когда-то была любовницей Германа. Можно проверить, где она была в три часа ночи, когда убили Джоян.

      — Как я это сделаю? — окрысился Ретник. — Для этого мне как минимум надо поговорить с ней. А старик за неё очень держится. Если я начну копаться в её личной жизни, мне грозят большие неприятности. Джефферсон здесь царь и бог. — Ретник с надеждой посмотрел на меня. — А почему ты решил, что она была любовницей Германа?

      — Я говорил с ней. Она прекрасно держалась, но иногда что-то такое прорывалось. Не думаю, что она убила девушку, но ей известно гораздо больше, чем кажется. Может быть, у неё есть честолюбивый дружок.

      — Я не собираюсь копаться в её делах. Мне только нужно узнать, что делала желтокожая в твоей конторе в такое время, — и это распутает все дело!

      Я встал.

      — Может, вы и правы. Когда назначено следствие? Мне бы хотелось уехать как можно скорее.

      — Разбирательство завтра в десять. Тебе лучше присутствовать, хотя это и не так важно. Если что-нибудь узнаешь, не забудь сообщить мне. — Он потыкал в блокнот шариковой ручкой.

      — А почему бы и вам не предпринять кое-какие шаги?

      Ретник состроил кислую гримасу.

      — Я должен следить за каждым своим шагом. Джефферсон имеет такой вес…

      — Знаю. Уже наслышан.

      Я оставил его ковырять дыры в блокноте. Это зрелище доставило бы громадное удовольствие убийце Джоян. Оно вселило бы в его душу спокойствие и уверенность в безнаказанности.

      Я вернулся в контору. И тут мне пришла в голову одна идея. Я подошел к соседней двери, постучал и вошел. Контора Джека Уэйда представляла собой большую, хорошо обставленную комнату. На письменном столе стоял магнитофон, телефон и портативная пишущая машинка. Уэйд сидел за столом и покуривал трубку. Перед ним лежали бумаги. Его контора имела гораздо более процветающий вид, чем моя. Итак, труд химика оплачивается гораздо приличнее, чем труд сыщика.

      — Хэлло! — сказал я, заметив что Уэйд явно обрадовался моему приходу. Он привстал и радушно указал на кресло напротив себя.

      — Проходите и садитесь.

      Я прошел и сел.

      — Ваш визит для меня приятная неожиданность, — сказал он, посмотрев на золотую «Омегу». — Выпьете виски? Скоро уже шесть. — Он так старался быть гостеприимным, что я согласился.

      Он вытащил из шкафчика бутылку и разлил напиток в стаканы, извинившись за отсутствие льда. Я сказал, что переживу. Мы ещё раз улыбнулись друг другу и выпили.

      — Меня заинтересовал ваш рассказ о Германе Джефферсоне, — начал я. — Мне нужна добавочная информация. Не знаю, сможете ли вы мне её предоставить.

      — Почему же нет? Конечно, смогу. — Он устремил на меня взгляд, который наверное появляется у сенбернара, когда тот слышит крик о помощи. — Что именно вас интересует?

      Я придал лицу серьезное выражение, которым пользуюсь при разговорах с людьми типа Джека Уэйда.

      — Не знаю, — ответил я. — Моя задача собрать как можно больше фактов, в надежде, что они со временем обретут смысл. Например, вы знали Германа и рассказали кое-что о его характере. А как у него складывались отношения с женщинами?

      На благородном лице Джека появилось выражение негодования. Мне стало понятно, как обстоят дела на этом фронте у него самого. Гольф-клуб совершенно подавил в его теле сексуальные эмоции.

      — Он был беспечен в отношениях с женщинами. В молодости мы ухаживали за девушками, я тоже не был исключением, но Герман поступал с ними неэтично. Если бы не его влиятельный отец, то он не вылезал бы из конфликтов.

      — Какие конкретно девушки были у него? — поинтересовался я.

      После некоторого колебания он сказал:

      — Мне не хотелось бы упоминать имена, но была одна девушка, Джейн Уэст. Она теперь работает у мистера Джефферсона. Она… — Он замолчал и отвел глаза. — Простите, но мне не хотелось бы говорить на эту тему. В конце концов это произошло девять лет назад. Я знаю эту историю от Германа, но это не дает мне права рассказывать её.

      Я видел, что он сгорает от желания поделиться этой историей и включиться со мной в охоту за убийцей. Он гордился сознанием важности своих сведений. Поэтому я серьезно сказал:

      — Любая информация может привести меня к убийце. Так что вы имеете полное право рассказать мне все.

      Такая постановка вопроса подействовала на него. Его глаза загорелись, он подался вперед.

      — Раз вы так ставите вопрос, тогда конечно. — Он провел рукой по коротко остриженным волосам и принял неприступный вид. — Девять лет назад у Германа и Джейн была преступная любовная связь и родился ребенок. Герман начал увиливать от брака, и тогда Джейн пошла к его отцу. Узнав все, старик пришел в ужас и настаивал, чтобы Герман женился на девушке. Потом ребенок умер… По-моему, старик привязался к Джейн, поэтому поселил её в своем доме и сделал секретарем. Все это я узнал от Германа. Он пришел в ярость, когда отец ввел девушку в дом. Я полагаю, старик считал, что Герман изменит решение и женится на ней. В конце концов он понял, что сын не собирается делать этого, и отправил Германа на Восток. А Джейн с тех пор так и осталась у старика.

      — Красивая женщина, — заметил я. — Странно, что она до сих пор не вышла замуж.

      — А меня это не удивляет. Старик был бы против. Да и к тому же, после смерти Германа, ему просто некому оставить свои миллионы.

      — Неужели? — я попытался скрыть свой интерес. — Но у него, скорее всего, имеются какие-нибудь родственники.

      — Нет. Я хорошо знаю эту семью. Герман хвастался, что унаследует все, поскольку других родственников нет. Так что после смерти старика Джейн достанется лакомый кусочек.

      — Ей повезло, что жена Германа не предъявит своих претензий.

      Уэйд удивился.

      — Я не думал об этом, но уверен, что старик не оставил бы китаянке ни цента.

      — В качестве жены наследника она могла бы предъявить иск, и тогда все зависело бы от судьи. Возможно, получила бы какую-нибудь сумму…

      Дверь справа открылась, и вошла девушка с кипой бумаг для подписи. Именно такой я и представлял себе секретаршу Уэйда: робкой, испуганной и в очках. Она положила бумаги на стол, и я встал.

      — Появилось ли что-либо новое в следствии? — спросил он, когда девушка вышла. — Полиция не напала на след?

      — Нет. Завтра судебное разбирательство, так что судье придется вынести вердикт об убийстве неизвестным лицом. Это неизвестное лицо очень аккуратно сработало.

      — Пожалуй… — Уэйд придвинул бумаги поближе. — Если вам понадобится моя помощь…

      Вернувшись в контору, я позвонил Ретнику и сообщил все, что узнал относительно Джейн.

      — Это шар в ваш угол, — сказал я. — На вашем месте я все же постарался бы узнать, где была Джейн Уэст в три часа ночи.

      Я отчетливо слышал в трубке сопение.

      — Но тогда я рискую остаться без работы, — сказал он наконец. — Увидимся на следствии. Не забудь надеть чистую рубашку. Коронер — щепетильный сукин сын. — С этими словами он повесил трубку.

      Как я и предполагал, следствие прошло без острых дебатов и особого шума. Адвокат Джефферсона, добродушный толстяк с проницательным взглядом, сидел сзади, не вмешиваясь в судебное разбирательство. Джейн, одетая в строгий деловой костюм, рассказала коронеру примерно то же самое, что и мне. Дело отложили для дальнейшего расследования. У меня было чувство, что судьба несчастной китаянки никого особенно не тревожит. Когда коронер вышел из здания суда, я подошел к Ретнику, мрачно ковырявшему спичкой в зубах.

      — Теперь мне можно уехать? — спросил я.

      — Да, конечно, — равнодушно проговорил он. — Никто тебя здесь не держит.

      Ретник хитро посмотрел на Джейн, разговаривавшую в этот момент с адвокатом Джефферсона.

      — Ты узнал, была ли она дома, когда убили китаянку?

      — Я оставил этот вопрос для вас, — ответил я. — Сейчас с ней как раз адвокат, подойдите и спросите сами.

      Он покачал головой и усмехнулся.

      — Я ещё не сошел с ума, — сказал он. — Ну, желаю приятно провести время. Остерегайся китаянок, насколько я знаю, они совершенно бесподобны в постели.

      Я ушел, стараясь подальше обойти адвоката и Джейн Уэст. Дождавшись, когда она останется одна, я присоединился к ней у выхода.

      — Я могу вылететь завтра, — сказал я, когда она окинула меня безразличным взглядом. — Можно забронировать билет?

      — Хорошо, мистер Райан. Билет будет у вас вечером. Еще что-нибудь?

      — Неплохо было бы иметь фотографию Германа Джефферсона. Сможете ли вы её достать?

      — Фотографию? — удивленно переспросила она.

      — Она может мне понадобиться. Я захвачу также и снимок его жены.

      — Я достану вам фотографию.

      — Вы не согласились бы встретиться со мной где-нибудь сегодня вечером? Тогда мне не нужно будет ехать к вам. У меня ещё куча дел до отъезда. Допустим, в восемь в баре «Астор»?

      После некоторого колебания она утвердительно кивнула головой.

      — Благодарю вас.

      Она снова кивнула, холодно улыбнулась и, сев в двухместный «ягуар», уехала.

      Какого бы я ни был лестного мнения о своей особе, я понимал, что на меня она и не взглянет, поскольку ей светит столько денег.

      Я отправился в контору и оставшуюся часть дня приводил в порядок свои дела. К счастью, не было ничего срочного, что не могло бы подождать две недели. Я надеялся, что столько торчать в Гонконге не придется. Я уже подумывал, не пойти ли за сэндвичами, когда в дверь постучали и на пороге возник Джек Уэйд.

      — Я не задержу вас? — спросил он. — Мне только хотелось бы узнать время похорон Германа. Вы не знаете, когда они состоятся? По-моему, мне следует на них присутствовать.

      — Они состоятся завтра, но точное время мне неизвестно.

      Он смутился.

      — Может быть, мне стоит позвонить мисс Уэст? Не знаю, будет ли уместен мой приход.

      — Сегодня вечером я увижусь с ней, так что могу спросить о времени похорон.

      — Пожалуйста, сделайте одолжение, — он оживился. — Простите, что я отнимаю ваше время, мне просто пришло в голову… — Он не закончил фразу.

      — Ничего.

      — Как прошло следствие?

      — Как и следовало ожидать, оно отложено. — Я закурил сигарету. — Завтра вылетаю в Гонконг.

      — Вы? — он слегка удивился. — Вот это поездка! Связана с этим делом?

      — Конечно. Старик Джефферсон поручил мне выяснить прошлое китаянки.

      — Знаете, Гонконг — это одно из мест, где мне хотелось бы побывать.

      — Я сам себе завидую.

      — Ну что же, интересно, что вам удастся узнать. — Он переступил с ноги на ногу. — Надеетесь найти там какие-нибудь следы?

      — Понятия не имею. Но во всяком случае попытаюсь.

      — Вы виделись с мистером Джефферсоном. Как он выглядит?

      — Выглядит неважно и, по-моему, долго не протянет.

      — Жаль, очень хороший старик. Должно быть, смерть Германа здорово подкосила его. — Уэйд направился к выходу. — Я просто на минуточку заглянул к вам. Желаю удачной поездки. Что-нибудь нужно сделать за время вашего отсутствия?

      — Спасибо. Я просто запру контору.

      — Что ж, тогда до свидания. Любопытно, каким вам покажется Гонконг. И не забудьте спросить о похоронах. И, кстати, узнайте, можно ли прислать цветы.

      — Я сообщу вам все завтра.

      Я заехал в полицию и взял обещанную Ретником фотографию Джоян. Это был хороший снимок. Фотографу удалось придать её лицу живое выражение. Девушка, без сомнения, была привлекательной. Я спросил служителя морга, как распорядились относительно похорон. Он сообщил, что её похоронят завтра за счет Джефферсона на Вудсайд-самитри. Это было кладбище для привилегированных жителей Пасадена-сити.

      Ровно в шесть я запер контору и отправился домой упаковывать чемодан. Потом побрился, принял душ и, надев чистую рубашку, поехал в бар «Астор».

      Я был на месте без пяти восемь.

      Джейн Уэст появилась в баре, когда минутная стрелка на моих часах стояла ровно на пяти минутах девятого. Она вошла с уверенным видом хорошо одетой красивой девушки, сознающей свою привлекательность. Пока она шла к моему столику, мужчины провожали её взглядами. Мы сказали друг другу несколько вежливых банальных фраз, и я заказал ей мартини. Сам я пил виски. Она передала мне билет на самолет и кожаный бумажник.

      — Вот вам гонконгские доллары, — сказала она. — Это избавит вас от лишних хлопот. Кстати, я могу заказать вам номер в отеле по телефону. «Мирамар» или «Пенисулар» — самые лучшие отели в Гонконге.

      — Спасибо, но я решил остановиться в гостинице «Небесная империя».

      Она кинула на меня быстрый взгляд и сказала:

      — Да, конечно.

      — Вы не забыли фотографию?

      Пока официант снимал с подноса блюда, она открыла сумочку и передала мне конверт.

      Большой глянцевый чудесный снимок скорее всего был сделан профессионалом. Мужчина, изображенный на фотографии, пристально смотрел в объектив. Неприятное лицо: смуглое, с густыми черными бровями, с сильной, безжалостной челюстью и узким ртом. Такие лица часто встречаются в полицейских досье. Это было для меня полной неожиданностью. Герман Джефферсон почему-то представлялся мне более добродушным и беспечным человеком. Этот же мужчина был склонен к насилию и жестокости. Я вспомнил слова, сказанные Джейн Уэст: «Он страшный человек и у него нет хороших качеств». Теперь я мог её понять. Я посмотрел на Джейн. Она бесстрастно наблюдала за мной.

      — Я понимаю, что вы имели в виду, — сказал я. — Он совершенно не похож на своего отца, не так ли?

      Она ничего не ответила. Я спрятал снимок в бумажник, и тут мне захотелось показать ей фото Джоян.

      — Вы спрашивали меня, хорошенькая ли она. Вот, посмотрите.

      Какое-то время она раздумывала. Мне показалось, что она побледнела. Потом взяла снимок, и рука её была достаточно твердой. Теперь наступила моя очередь наблюдать, как она рассматривает снимок. Ее лицо ничего не выражало, некоторое время она рассматривала фото, потом вернула его мне.

      — Да, она красивая, — холодно констатировала она.

      Я поднял бокал и мы выпили.

      — Вы говорили, что похороны завтра? — спросил я.

      — Да.

      — Друг Германа просил меня узнать, можно ли и ему прийти. Наши конторы рядом. Его зовут Джек Уэйд. Он учился в школе вместе с Германом.

      Джейн насторожилась.

      — На церемонии будем только я и мистер Джефферсон. Никого из друзей не приглашали.

      — Я передам ему это. Можно ли ему прислать цветы?

      — Цветов не нужно. — Она посмотрела на часы и встала. — Мне пора идти. Меня ждет мистер Джефферсон. Могу я ещё что-нибудь сделать для вас?

      Мы едва притронулись к напиткам. Меня охватило смутное разочарование. Я надеялся познакомиться с ней поближе, но ничего из этого не вышло.

      — Нет, благодарю вас. Когда вылетает самолет?

      — В одиннадцать часов. Вам нужно быть в аэропорту за полчаса до вылета.

      — Спасибо за хлопоты.

      Она поднялась и неторопливо пошла к выходу. Я сунул официанту два доллара и поспешил за ней. Ее «ягуар» стоял прямо напротив бара. Мне же, прежде чем найти стоянку для своей машины, пришлось три раза объехать вокруг. Это лишний раз доказывало, каким влиянием в городе пользуется старый Джефферсон. Джейн остановилась возле машины.

      — Надеюсь, ваша поездка будет успешной, — сказала она с прежним отчуждением. — Если понадобится какая-либо помощь, вы можете мне позвонить.

      — Неужели вы никогда не улыбаетесь? — спросил я. — И всегда остаетесь только строгим секретарем?

      На секунду в её взгляде промелькнуло удивление и тут же исчезло. Она открыла дверь машины и скользнула на сидение. Это было проделано очень аккуратно. Колени так и остались прикрытыми. Прежде чем я успел положить руку на дверцу, она её захлопнула.

      — Спокойной ночи, мистер Райан, — сказала она и, нажав на стартер, уехала.

      Я проводил взглядом её машину и посмотрел на часы. Было только 20.25. Мои надежды на многообещающее свидание не оправдались — впереди меня ждал длинный и скучный вечер. Я постоял на тротуаре, перебирая в памяти трех или четырех девушек, которые могли бы составить компанию и пообедать со мной. Ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Джейн Уэст. Я решил съесть свои проклятые сэндвичи и отправиться домой к телевизору. Интересно, что подумал бы о такой программе вечерних развлечений Уэйд. Вероятно, он был бы разочарован. Он, наверняка, представлял себе, что в данный момент я сижу в каком-нибудь притоне с блондинкой или дерусь сразу с тремя гангстерами. Я зашел в закусочную. Музыкальный автомат громко наяривал твист. Две девушки в джинсах и плотно облегающих свитерах сидели на табуретах возле стойки. Их маленькие круглые груди вызывающе торчали, волосы начесаны под Бриджит Бардо, ногти грязных пальцев ярко накрашены. Когда я вошел, они окинули меня оценивающими взглядами и отвернулись. Вероятно, я был слишком стар для них и слишком скучен. Я мрачно съел сэндвичи с мясом и ветчиной. Потом достал снимки Германа и Джоян и принялся их изучать.

      Трудно представить, как девушка типа Джейн Уэст могла не только влюбиться, но и завести ребенка от Германа. Я послал все к черту и спрятал фотографии. Расплатившись, вышел на улицу, сознавая, что девушки смотрят мне в спину. Одна из них визгливо расхохоталась. Может быть, ей показалось, что я забавно выгляжу? Я не винил её в этом. Иногда во время бритья мне и самому приходила в голову подобная мысль.

      Я добрался до своей квартиры. Она находилась на верхнем этаже большого дома и состояла из просторной гостиной, кухни и маленькой спальни. Я жил в ней со дня своего приезда в Пасадена-сити. Квартира была дешевой, очень удобной и имела то преимущество, что располагалась совсем недалеко от центра города. Отсутствие лифта меня не беспокоило. Каждодневное восхождение на пятый этаж сохраняло фигуру и избавляло от лишних посетителей. Поднявшись наверх, я немного запыхался. Каждый раз после этого я давал себе слово, что брошу курить, но прекрасно знал, что обманываю себя. Открыв дверь, я вошел в гостиную. В ней царил полумрак, и я не сразу заметил непрошеного гостя. На потолок гостиной ложились отсветы яркой рекламы с крыши дома напротив, и если бы не они, я так и не увидел бы его. Он сидел в моем любимом кресле, придвинув его к окну. Свободная и непринужденная поза, нога закинута за ногу, руки на коленях, поверх сложенной газеты. От неожиданности сердце у меня екнуло. Рядом с дверью был выключатель, и я включил свет.

      Непрошеный гость оказался молодым парнем лет восемнадцати. Крепко сложенный, с мощными широкими плечами. Одет в черную засаленную куртку и черные вельветовые брюки, на голове — черная фуражка с красным околышем. Вокруг шеи завязан черный бумажный платок. Таких молодых людей можно встретить вечерами возле баров в обществе себе подобных. Это типичный продукт уличного воспитания. Они злобны и опасны, как крысы.

      Равнодушные глаза наркомана и убийцы дополняли облик. Одного уха у него не было, по шее спускался широкий белый шрам.

      Я почувствовал страх, когда он холодно усмехнулся.

      — Эй, приятель, я думал, ты уже никогда не придешь, — хрипло сказал он.

      Я вспомнил о своем револьвере, оставшемся где-то в полиции. Первый испуг удалось преодолеть, но если бы револьвер был со мной, все было бы значительно проще.

      — Какого черта ты здесь делаешь? — спросил я.

      — Успокойся, приятель, и сядь. У меня к тебе дело. — Он указал на стул. Я увидел у него на руках черные бумажные перчатки, и меня бросило в пот. Кажется, дело принимало серьезный оборот. Да и гость мой был слишком самоуверен. Я присмотрелся повнимательнее и понял, что он напичкан наркотиками по самый околыш фуражки.

      — Даю две секунды на то, чтобы ты убрался отсюда. Потом я выброшу тебя сам, — сказал я как можно более уверенно.

      Он засмеялся и потер пальцами кончик носа. При этом движении газета, лежавшая у него на коленях, слетела на пол. Я увидел пистолет сорок пятого калибра с двенадцатидюймовой насадкой на стволе.

      — Сядь, приятель, — приказал он. — Я знаю, у тебя нет револьвера. — Он постучал по насадке. — Это глушитель. Я сделал его сам. Его хватает на три выстрела, но этого вполне достаточно.

      Мы смотрели друг на друга, потом я медленно опустился на стул, стоящий у двери. Нас разделяло шесть футов, но и на таком расстоянии мой нос улавливал, что от крысенка разит потом, грязью и табаком.

      — Что тебе нужно? — спросил я.

      — Тебе не надоело жить, приятель? — спросил он, располагаясь в кресле поудобнее. — Лучше, если надоело, потому что скоро тебе придется распроститься с жизнью.

      Глядя в пустые безразличные глаза наркомана, я почувствовал, как по моей спине пробежала дрожь.

      — Я люблю жизнь, — сказал я, чтобы хоть что-то сказать.

      — Это плохо. — Он слегка передвинул пистолет, и круглое черное отверстие уставилось прямо мне в лицо. — У тебя есть девочка?

      — И не одна, а в чем дело?

      — Просто интересно. Они пожалеют, когда узнают, что тебя кокнули?

      — Может, одна или две пожалеют. Послушай, что это за дурацкая комедия? Что ты имеешь против меня? Что я тебе сделал?

      — Ничего, приятель, — его толстые бескровные губы изогнулись в ухмылке. — Кажется, ты неплохой парень, и квартира у тебя хорошая. Я видел, как ты подъехал. Машина твоя мне тоже нравится.

      Я глубоко вздохнул.

      — А что если ты отложишь револьвер и мы поговорим по-приятельски? — спросил я, без особой надежды на успех. — Может быть, выпьем?

      — Я не пью.

      — Рад за тебя. Иногда мне хочется, чтобы я тоже не пил. Можно приготовить напиток прямо здесь. Это тебя устроит?

      Он покачал головой.

      — У нас здесь не вечеринка с выпивкой.

      Во время этого сумасшедшего разговора мозг мой лихорадочно работал. Парень, конечно крепкий и сильный, но я мог бы потягаться с ним, если бы не пистолет. У меня ещё хватило бы силы, и кроме того, я знал парочку-другую кое-каких хитрых приемов. Нас разделяло шесть футов. Если бы не пистолет — один прыжок поставил бы нас в равные условия.

      — Что же у нас за вечеринка? — спросил я, осторожно заводя ногу за ножку стула. Из такого положения я мог легко катапультироваться.

      — Вечеринка со стрельбой, — сказал он и захихикал.

      — Кого же застрелят?

      — Тебя, приятель.

      У меня бешено колотилось сердце. Хотя и до этого частенько приходилось бывать в переделках, но в такую я угодил впервые.

      — Но почему и за что?

      Он поднял пистолет и потер глушителем щеку со шрамом.

      — Не знаю. Да это меня и не интересует. Я просто зарабатываю деньги.

      Я облизнул пересохшие губы.

      — Тебе заплатили за мое убийство?

      — Конечно, приятель. Иначе, зачем же мне убивать тебя?

      — Расскажи мне об этом, — сдавленно сказал я. — У нас ещё много времени. Кто заплатил?

      — Не знаю, приятель. Я играл на бильярде, когда подошел один тип и спросил, не хочу ли я заработать пятьсот монет. Мы отошли за угол. Он дал мне сотню и велел прийти сюда и угостить тебя пулей. После этого он отдаст остальные деньги.

      — Кто был этот тип?

      — Тебе какое дело? Просто какой-то незнакомый тип. Куда ты желаешь получить пулю, приятель? Я умею хорошо управляться с этой штукой. В голову — самое верное, но ты можешь выбрать и другое место.

      — Как выглядел этот тип? — безнадежно спросил я.

      — Можешь не беспокоиться о нем, — в его голосе послышалась жесткая нотка. — Самое время побеспокоиться о себе.

      — Пять сотен, это не слишком много. Я могу дать больше. Как насчет тысячи?

      Он усмехнулся.

      — Я всегда выполняю заключенные сделки, — сказал он непреклонно.

      И тут, на мое счастье, зазвонил телефон. Звонок насторожил парня, и он инстинктивно обернулся в сторону аппарата. Этим подарком судьбы я мгновенно воспользовался, обрушив на него всю массу своего тела, целясь в голову и стараясь выбить пистолет. Я ударил его, как торпеда, головой разбив нос и губы. Пистолет вырвать не удалось, и парень сумел нажать на курок. Звук выстрела напомнил хлопок бумажного пакета. Убийца, я и кресло с грохотом разлетелись в разные стороны. Мой противник, как я и предполагал, был достаточно крепким орешком, во всяком случае, руки у него были как тиски. Я его частично оглушил, и только поэтому он не смог пристрелить меня.

      Теперь следовало закрепить успех: я прыгнул и ударил его ребром ладони по горлу. Этот удар свалил его, и он выпустил пистолет. Но тут же придя в себя, он выдал мне сильнейший удар между глаз. Ощущение было такое, будто меня хватили молотком по голове. Какое-то время я видел только вспыхивающие огоньки перед глазами. Я стал медленно оседать на пол, в то время как он поднимался. По его лицу текла кровь из разбитого рта и носа. Он пнул меня в подбородок, но в этом пинке уже не было силы. Я ошеломил его первым ударом, а такие типы не скоро приходят в себя после поражения. Его пинок я сблокировал и откатился в сторону, исхитрившись каким-то образом подняться на ноги. Мы стояли лицом к лицу, а пистолет лежал между нами на полу. Он зарычал, но не нагнулся за оружием, так как понимал, что я ударю прежде, чем он дотянется до «пушки». Вместо этого он бросился на меня, как разъяренный бык. Я встретил его сильнейшим прямым в лоб, но он обрушился на меня и мы врезались в стену, сбросив при этом на пол две акварели с видами Рима. Я опять использовал излюбленный прием головой, одновременно проведя шесть быстрых ударов кулаком в живот. Но от двух встречных свингов голова моя пошла кругом. И все же удары в живот заставили противника отступить.

      Я немного отдышался.

      И вдруг увидел в его руке нож. Лицо парня превратилось в сплошную кровавую маску, но упорство в нем ещё оставалось. Я отступил назад, а он начал медленно надвигаться на меня. Уткнувшись спиной в стену, я стащил пиджак и обернул левую руку. Он бросился на меня, но я принял лезвие на защищенную руку, правый кулак у меня остался свободным, и я закатил ему прямо в челюсть свой коронный боковой. Это был фирменный удар, нанесенный всей массой тела. Я вложил в него всю свою злость — терпеть не могу, когда разные сопляки размахивают перед носом нержавеющей сталью. Парнишка зашатался, глаза его закатились. Нож выпал, и я ногой отшвырнул его подальше. В это время парень стал падать вперед и я ещё раз врезал ему по сопатке, содрав кожу с костяшек пальцев. Он с грохотом рухнул на пол и уткнулся носом в ковер.

      Я прислонился к стене, чтобы перевести дух. Самочувствие у меня было отвратительное. Давно мне не приходилось активно заниматься физическими упражнениями.

      Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвались двое полицейских с револьверами в руках. Очевидно, своей дракой мы растревожили весь дом. В этот момент мой противник пришел в себя, повернулся на бок и, дотянувшись до пистолета, схватил его. Он все ещё старался честно отработать свои деньги. Я услышал выстрел и почувствовал, как пуля, пролетев мимо моего уха, врезалась в штукатурку. Один из полицейских вскинул револьвер. Я попытался остановить его, но не успел… Мой незадачливый противник отправился на тот свет, так и не успев нажать курок в третий раз. Надо признать, что задаток он добросовестно отработал.

     

             Глава 2

     

      Когда в салоне самолета зажглась надпись «Не курить!», лысый толстяк нагнулся и заглянул в иллюминатор.

      — Вот мы и прилетели в Гонконг, — сказал он через плечо. — Вид красивый. Говорят, что другого такого места на земле нет. Вполне возможно.

      Поскольку голова моего соседа закрывала обзор, я занялся своим ремнем. И все же до посадки мне удалось бросить взгляд на изумрудные гряды гор и сверкающее море с бесчисленными джонками.

      Полная женщина, сидевшая впереди меня, поспешно отстегнула ремень и схватилась за фотоаппарат, свисавший с полки. Мой сосед оторвался от иллюминатора и посмотрел на меня.

      — Вы остановитесь на полуострове? — спросил он.

      — Нет, на другой стороне пролива.

      На его потном лице отразилось неодобрение.

      — На полуострове лучше, здесь самые богатые магазины и отели. Хотя, может быть, вы приехали по делам?

      — Совершенно верно.

      Объяснение удовлетворило его. Пассажиры самолета начали собирать багаж и неторопливо потянулись к выходу. Обычные толчки, извинения и наконец я вышел на воздух. Это была неплохая посадка. Через десять минут я прошел таможню и оказался в шумной разноязычной толпе. Я видел, как мой сосед по креслу влез в маленький автобус отеля. Мы помахали друг другу рукой. Ко мне подъехало человек шесть рикш, зазывно крича и жестикулируя. На их старых желтых лицах было умоляющее выражение. Пока я стоял в нерешительности, подошел коренастый широкоплечий китаец в европейской одежде. Поклонившись, он сказал:

      — Прошу простить меня. Могу ли я чем-то помочь вам? Вам нужно такси?

      — Мне нужно добраться до гостиницы «Небесная империя», в Ванхое.

      — Тогда вам придется ехать на остров, сэр, — на лице китайца появилось выражение вежливого удивления. — Лучше всего взять такси до парома и на нем переправиться через пролив. Гостиница находится на той стороне.

      — Благодарю вас, — сказал я. — Шоферы говорят по-английски?

      — Большинство понимает. — Он сделал знак водителю такси. — Разрешите мне…

      Он прошел вперед. Подняв чемодан, я двинулся следом. Мой проводник заговорил с шофером такси по-китайски. Тот проворчал что-то в ответ и отвернулся.

      — Он отвезет вас к парому, сэр, — сказал коренастый китаец. — Поездка будет стоить один доллар. Не американский, как вы понимаете, а гонконгский. Наш доллар стоит примерно пятнадцать центов. — Он улыбнулся, показав зубы в золотых коронках. — Вы легко найдете гостиницу. Она — прямо напротив парома. — После некоторого колебания он добавил:

      — Должен вас предупредить, эта гостиница мало подходит для американских джентльменов. Простите за назойливость, но они предпочитают останавливаться в более престижных гостиницах, нежели «Небесная империя». В этой гостинице живут преимущественно азиаты.

      — Я знаю, но все же мне хочется остановиться именно там. Большое спасибо.

      — Не стоит благодарности, — сказал он, доставая тощий бумажник и подавая мне визитную карточку. — Это на тот случай, если вам понадобится гид. В мои обязанности входит забота о приезжающих в Гонконг американцах. Вам стоит только позвонить.

      — Спасибо, я запомню.

      Я засунул визитную карточку за ремешок часов. Китаец отступил назад и снова поклонился. Я сел в такси. Во время полета я узнал, что аэропорт Кай Так расположен на полуострове Коолум, отделенным проливом от острова Гонконг. Добираться туда надо на пароме. Это занимает минут пять.

      Ванхой, где жил Джефферсон, представлял собой прибрежный район острова Гонконг. На сотню километров здесь, казалось, приходилось не более одного европейца. Все это напоминало растревоженный муравейник. Во всех направлениях рысью бежали кули, держа на бамбуковых палках тяжелые грузы. Улицы были запружены неповоротливыми грузовиками, двухколесными тележками и легковыми автомобилями, в которых сидели бизнесмены-китайцы с лоснящимися лицами. Фасады лавок и магазинов были украшены яркими надписями на английском языке. В канавах играли грязные дети. Около лавок сидели на корточках целые выводки китайцев и ели рис с помощью палочек.

      У пристани я расплатился с шофером, купил билет и поднялся на паром, перевозивший пассажиров через пролив. Он уже был заполнен бизнесменами-китайцами, американскими туристами и множеством хорошеньких китаянок, одетых в чунгазаны с разрезами по бокам, приоткрывавшими их красивые стройные ноги. Я сел около перил и, пока паром медленно двигался через пролив, попытался сориентироваться в новой обстановке. Мне казалось, что я уже давным-давно оставил Пасадена-сити.

      Мой «гость» задержал меня на два дня. Я не стал рассказывать подробности Ретнику, а просто сообщил, что, придя домой, обнаружил этого подонка и вступил с ним в драку. Пришлось выдумать, что в квартиру тот забрался явно с воровскими целями. Естественно, Ретнику не очень понравилась такая версия. Особенно его смущал глушитель на пистолете. Но я твердо держался легенды, и дело на этом кончилось. (Сам я не сомневался, что парня нанял Хардвик.) Мне пришлось купить ещё один револьвер: специальный полицейский тридцать восьмого калибра. Я дал себе клятву не делать ни шагу без оружия, но, к сожалению, такие клятвы быстро забываются…

      Паром причалил к пристани, все сошли на берег. Ванхой был заполнен исключительно китайцами. Не считая двух американских моряков, жующих резинку и смотрящих пустыми взглядами в пространство, вся прибрежная полоса находилась во власти китайцев. Здесь бежали рысью такие же кули, как в Коолуме. Как и там, у обочин тротуара сидели торговцы зеленью, стояли рикши со своими колясками. В канавах играли такие же грязные дети. Молоденькие девушки смотрели на меня приглашающими взглядами своих черных глаз.

      Гостиница «Небесная империя» была втиснута между часовым и игрушечным магазинами. С чемоданом в руке я поднялся по крутым узким ступенькам в вестибюль. Около стойки сидел пожилой китаец в черной одежде и маленькой черной шапочке. На подбородке у него росли редкие седые волосы, взгляд миндалевидных глаз ничего не выражал.

      — Мне нужна комната, — сказал я, ставя чемодан на пол. Он оглядел меня с головы до ног. На мне был видавший виды костюм и несвежая рубашка. Я не походил на бродягу, но выглядел ненамного лучше.

      Ни слова не говоря, китаец достал потрепанную книгу с загнутыми страницами и подал её мне вместе с шариковой ручкой. Книгу заполняли, в основном, китайские иероглифы. Я записал в соответствующей графе свое имя и национальность, но из вредности сделал это на английском.

      — Десять долларов, — сказал он. — Комната 27.

      Я отдал ему десять гонконгских долларов, взял ключ и пошел по коридору, таща за собой чемодан. Одна из дверей неожиданно открылась, и оттуда вышел американский моряк в лихо сдвинутой на ухо шапочке. Позади моряка семенила китаянка в розовом чунгазане и усталым выражением на лице. Она напоминала мне откормленную пекинскую собачку. Подмигнув моряк бодро продефилировал мимо.

      Открыв дверь ключом, я вошел в маленькую комнатку с двухспальной кроватью, шкафчиком и стулом. На белом столе стоял таз для умывания. Окно комнаты выходило во двор, очевидно, прачечной, судя по развешанным для просушки полотенцам, простыням и белью. Я поставил чемодан и сел на стул. Конечно, я предпочел бы остановиться в более комфортабельной гостинице, где меня ждал бы душ и ледяное пиво, но дело есть дело. Я приехал сюда не для развлечений. Здесь жил Герман Джефферсон и его жена, и если для них эта гостиница была хороша, то она будет хороша и для меня.

      Через несколько минут я налил воды в треснутый таз и умылся. Потом распаковал вещи и выложил их в шкаф. В отеле было очень тихо, слышался только отдаленный шум уличного движения. Часы показывали без двадцати шесть. Я увидел за ремешком часов визитную карточку, развернул её и прочел: «Вонг Хопхо — гид, говорящий по-английски». Там же был указан номер телефона. Я спрятал карточку в бумажник и вышел в коридор.

      У двери напротив, прижавшись к косяку, стояла молоденькая китаянка, небольшого роста, но крепкая и отлично сложенная. Ее блестящие черные волосы были уложены в тугой валик на затылке. На ней была короткая юбка и блузка бутылочно-зеленого цвета. Ничего сногсшибательного, но выглядела она очень мило. Девушка посмотрела прямо мне в глаза, словно только и ждала моего появления.

      — Хэлло, мистер, — сказала она с широкой улыбкой. — Меня зовут Лейла, а вас как?

      Мне понравилась её улыбка и крепкие белые зубы.

      — Нельсон Райан, — ответил я, запирая дверь. — Можно называть просто Нельсон. Ты живешь здесь?

      — Да, — она окинула меня дружелюбным взглядом. — Ты здесь остановился?

      — Совершенно верно. А ты давно здесь живешь?

      — Полтора года. — Я с трудом понимал её из-за сильного акцента. Она многозначительно посмотрела на меня. — Когда тебе захочется побаловаться, позови меня.

      Я был огорошен, но постарался улыбнуться.

      — Запомню, но особенно на меня не рассчитывай.

      Открылась ещё одна дверь, и из номера вышел толстый, небольшого роста человек. Он поспешно прошел мимо меня, не глядя по сторонам. За ним шла юная китаянка, лет пятнадцати. Проходя мимо, она скользнула по мне твердым, оценивающим взглядом. Теперь я не заблуждался насчет характера этой гостиницы.

      — Может, тебе хочется пойти со мной прямо сейчас? — спросила Лейла вежливо.

      — Нет, сейчас я занят, но как-нибудь потом…

      — Американские джентльмены всегда заняты, — вздохнула она. — Так может сегодня вечером?

      — Я же сказал тебе — потом!

      Она состроила недовольную гримасу.

      Я прошел в вестибюль, где сидел бесстрастный, как Будда, старый китаец. Спустившись по лестнице, я вышел на шумную улицу. Ко мне сразу же устремился рикша.

      — В полицейское управление, — сказал я, садясь в коляску. Он побежал рысью. Проехав таким образом двести-триста ярдов, я понял, что выбрал не очень удачный способ передвижения. Большие сияющие автомобили и грузовики не питали никакого уважения к рикшам. Казалось, что в любое мгновенье они могут нас раздавить. Я почувствовал огромное облегчение, когда невредимыми мы все же добрались до гонконгского Управления полиции.

      Я изложил сущность дела дежурному сержанту. После этого меня провели в небольшую, но очень уютную комнату. Седоватый шеф-инспектор с короткими усиками посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом и предложил сесть. Я представился, он тоже назвал свою фамилию. Его звали Маккарти, и говорил он с сильным шотландским акцентом.

      — Джефферсон? — повторил он и, откинувшись в кресле, взял сильно прокуренную трубку «Данхилл». Набивая её табаком, он продолжал:

      — С чем связано ваше беспокойство? Я уже ответил на запрос по этому делу в связи с расследованием в Пасадена-сити. Какое отношение имеет умерший к вам?

      Я как мог объяснил ему, что действую в интересах Дж. Уилбура Джефферсона.

      — Мне нужно получить как можно больше информации о его сыне и невестке-китаянке. Все, что вы сочтете нужным сообщить, может оказаться очень важным.

      — Вам больше поможет американский консул, — сказал он, разжигая трубку и выпуская клубы дыма. — Мне мало что известно об этом человеке. Он погиб в автомобильной катастрофе. Вы, конеччно, информированы об этом?

      — Как это случилось?

      Полицейский пожал плечами.

      — Слишком быстро ехал по мокрой дороге. Когда мы его нашли, от него мало что осталось. Грудь прижал рулем и раздавило, как яйцо.

      — С ним никого не было?

      — Никого.

      — Куда он направлялся?

      Маккарти насмешливо посмотрел на меня.

      — Не знаю. Несчастный случай произошел поблизости от Коолума, в пяти милях. Может, он ехал туда.

      — Кто опознал его?

      Шеф-инспектор постарался сдержать раздражение.

      — Его жена.

      — Можете ли вы рассказать о его жизни? Где он работал?

      — Вряд ли я могу тут чем-то помочь. — Маккарти вынул изо рта трубку и задумчиво уставился в потолок. — К счастью, это не моя забота. У нас не было к нему претензий, а в личные дела мы не вмешиваемся без особых на то оснований. Джефферсон старался не нарушать закон. Иногда, правда, мы получали неблагоприятные сведения о нем. Он был нежелательным гражданином. Я не сомневаюсь в том, что парень жил на безнравственные доходы жены. Но, ещё раз повторяю, мы стараемся не вмешиваться в дела американских граждан без веских на то оснований.

      — И никаких сведений о его жене?

      Маккарти со скучающим видом выдохнул дым.

      — Она, без сомнения, была проституткой. С этой проблемой мы стараемся бороться, но, как вы знаете, это очень нелегко. Беженкам очень трудно устроиться на работу. Проституция — самый легкий способ заработка. Частично нам удалось очистить город, но работы ещё непочатый край.

      — Я пытаюсь узнать, почему её убили.

      Он пожал плечами.

      — Ничем не могу вам помочь. — Шеф-инспектор с тоской посмотрел на кипу бумаг на столе. — Все, что я знал об этой парочке, я сообщил лейтенанту Ретнику. Больше мне нечего добавить.

      Я понял намек и встал.

      — Ну что же, спасибо. Я поработаю здесь немного. Может быть, мне что-то и подвернется.

      — Сомневаюсь. — Маккарти подвинул к себе бумаги. — Желаю успеха!

      Мы пожали друг другу руки, и я вышел на оживленную Куинго-роуд. Была уже половина седьмого. Американское консульство наверняка закрыто. Правда, я не особенно надеялся получить там нужные сведения. Мне следовало больше полагаться на себя и свою смекалку. Прежде всего надо было решить, с чего начинать поиски.

      Около часа я бесцельно болтался по городу, разглядывая магазины, и город мне все больше нравился. Наконец я решил выпить и направился к прибрежному району Ванхой. Еще с парома я заметил множество маленьких уютных баров, возле каждого из которых сидел на корточках зазывала и подмигивал прохожим. Я вошел в первое попавшееся заведение и уселся подальше от музыкального автомата. В баре сидели и пили пиво человек шесть американских моряков да пара бизнесменов-китайцев. Они о чем-то серьезно разговаривали. Несколько девушек сидели на скамье в дальней части помещения. Их оживленный разговор напоминал щебетание птиц. Ко мне подошел официант. Я заказал виски и кока-колу. Пока он выполнял заказ, возле меня, как чертик из коробочки, возникла пожилая китаянка и уселась на стул напротив.

      — Добрый вечер, — она окинула меня деловым взглядом проницательных глаз. — Вы впервые в Гонконге?

      — Да.

      — Не будете возражать, если я составлю вам компанию?

      — Конечно нет. Заказать вам что-нибудь?

      Она улыбнулась, сверкнув золотыми коронками.

      — Если только стакан молока.

      Официант прекрасно знал вкус моей собеседницы и вместе с моим заказом принес молоко.

      — Здесь неплохо готовят, — продолжала китаянка. — Во всяком случае, если вам захочется поесть…

      — Еще рано. А вам не хочется что-нибудь покрепче молока?

      — Нет. Я на работе. Вы остановились в «Глостерчере»? Это лучший отель города.

      — Я слышал об этом.

      — Вам не хочется провести время с красивой девушкой? Я знаю много молодых и красивых девушек. Стоит только позвонить — и они придут сюда. Скажите только, какие вам нравятся больше, и я все устрою.

      — Спасибо, не теперь. А вам не трудно находить девушек?

      Она пожала плечами.

      — Трудно их не найти. Гонконг переполнен красивыми девушками, жаждущими немного заработать.

      Гостиница «Небесная империя» находилась совсем недалеко отсюда. Если эта женщина управляла местными проститутками, она вполне могла знать Джоян.

      — Скажу вам по секрету: когда мой приятель был здесь в прошлом году, он встречался с девушкой, которая ему очень понравилась, — сказал я. — Ее зовут Джоян. Мне хотелось бы её увидеть. Вы её случайно не знаете?

      На какую-то долю секунды в глазах женщины отразилось изумление. Если бы я не следил за её реакцией, то мог бы и пропустить это мимолетное выражение. Затем она заулыбалась и начала барабанить тонкими пальцами по столу.

      — Конечно, я знаю её, — ответила она. — Это красивая девушка, и вам она очень понравится. Я могу прямо сейчас позвонить ей, если хотите.

      Теперь настал мой через удивляться. Но я себя не выдал.

      — Почему бы и нет!

      — У вас хороший вкус, — продолжала сводница. — Вы не будете возражать, если она придет к вам в отель? Она живет вместе с родителями и не может водить джентльменов домой. Итак — тридцать долларов ей и десять за комнату.

      Она снова показала золотые коронки.

      — И три доллара мне.

      Интересно, что сказал бы Джефферсон, если бы я вставил эти расходы в отчет.

      — Ну что ж, хорошо, — согласился я. — Но откуда мне знать, что эта девушка именно Джоян? Она же может быть кем угодно.

      — Вы шутите? — китаянка пристально посмотрела на меня. — Кем же она ещё может быть?

      — Верно. Я просто пошутил.

      Она поднялась.

      — Пойду позвоню. — Сводня пересекла зал и подошла к столику, на котором стоял телефон. Пока она звонила, один из моряков подошел к ней и обнял за плечи. Она, видимо, попросила его не мешать. Он посмотрел на меня и подмигнул. Я подмигнул в ответ. Атмосфера в баре была дружеской и непринужденной. Я понял, что в нашей сделке не было ничего тайного. Когда женщина повесила трубку, все, включая и официанта, поняли, что я заказал девушку и она скоро будет здесь. И все, казалось, радовались этому обстоятельству. Женщина коротко переговорила с моряком и снова подняла трубку. Дела её, наверное, шли бойко.

      Я допил виски, выкурил сигарету и сделал знак официанту, что хочу расплатиться. В бар вошли два американца в пестрых рубашках и сели за дальний столик. Закончив разговор, женщина подошла ко мне.

      — Джоян будет здесь через десять минут. Я предупрежу вас, когда она придет. — Ободряюще кивнув, она подошла к американцам и села рядом с ними. После пятиминутного разговора она встала и снова направилась к телефону.

      Примерно через четверть часа в бар вошла молодая китаянка, высокая и стройная. Одета она была в облегающее черно-белое платье с сумочкой той же расцветки. Чувственность не портила её красоты. Она вопросительно посмотрела на пожилую женщину, та кивнула в мою сторону и улыбнулась. С томной грацией девушка прошла через бар. Моряки присвистнули, глядя на нее, и дружелюбно заулыбались мне. Девушка тоже улыбнулась и села рядом.

      — Хэлло, — сказала она. — Как тебя зовут?

      — Нельсон. А тебя?

      — Джоян.

      — Джоян, а дальше?

      Она взяла сигарету из пачки лежащей передо мной на столе.

      — Просто Джоян.

      — Джоян Чунг?

      Она бросила на меня быстрый взгляд, потом улыбнулась. У неё были чудесные белые зубы.

      — Да, меня зовут именно так. А откуда ты знаешь?

      — Мой приятель был здесь в прошлом году, — соврал я, сознавая, что она тоже лжет мне. — Он до сих пор тебя вспоминает.

      — Очень рада, — она зажгла сигарету и посмотрела на меня. — Я тебе нравлюсь?

      — Конечно.

      — Тогда пойдем.

      — Разумеется.

      — Ты дашь мне три доллара для мадам?

      Я дал ей три доллара. Пожилая китаянка оказалась тут как тут.

      — Вам понравилась девушка? — Она взяла деньги. — Если я вам понадоблюсь, приходите. Я всегда здесь.

      Девушка, назвавшаяся Джоян, встала и пошла к выходу. Я пошел за ней, кивком простившись с моряками.

      — Я знаю один дешевый отель, — сказала она.

      — Я тоже, — ответил я. — Я остановился в гостинице «Небесная империя». Мы пойдем туда.

      — Лучше пойти в мой отель, — она искоса взглянула на меня.

      — Мы отправимся ко мне. — Взяв девушку под локоть, я повел её сквозь толпу.

      Она шла бок о бок со мной с задумчивым, отсутствующим выражением лица. Мы дошли до гостиницы, не сказав друг другу ни слова. Поднимаясь по крутой лестнице, девушка профессионально покачивала бедрами. У неё была красивая спина и длинные стройные ноги. Я поймал себя на том, что смотрю на неё с большим интересом, чем можно было ожидать.

      Старик-портье дремал за своей конторкой. Приоткрыв один глаз, он посмотрел на меня, потом на девушку, снова на меня и закрыл глаза. Я повел её к себе. Напротив, в дверях своего номера, стояла Лейла и полировала коготки. Она осмотрела мою гостью с головы до ног и насмешливо улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ, впустил девушку в пыльную комнату и запер дверь на хлипкий замок.

      Девица оказалась решительной.

      — Вы могли бы дать мне больше тридцати долларов? Я хотела бы получить пятьдесят. — Она одним движением расстегнула молнию и выскользнула из платья, прежде чем я успел её остановить.

      — Секундочку, — сказал я, открывая бумажник. — С этим можно не торопиться.

      Она недоуменно посмотрела на меня. Я достал сделанную в морге фотографию Джоян и подал ей. Она взглянула на снимок, потом перевела взгляд на меня.

      — Кто это?

      — Джоян Чунг, — сказал я, садясь на кровать.

      Девушка медленно застегнула молнию и устало опустилась рядом.

      — Откуда я могла знать, что у вас есть её фотография, — сказала она. — Мадам не сказала мне об этом.

      — Ты с ней знакома?

      Она прислонилась к спинке кровати.

      — Разве это так важно? Я красивее её. Вам не хочется заняться любовью?

      — Я спросил, знаешь ли ты ее?

      — Нет, не знаю, — она нетерпеливо отвернулась. — Могу я получить свой подарок?

      Я достал пять десятидолларовых бумажек и положил их на видное место.

      — Джоян вышла замуж за американца по имени Джефферсон. А его-то ты знала?

      Она сделала недовольную гримасу.

      — Я встречалась с ним. — Она снова посмотрела на фотографию. — Почему у неё такой вид? Как-будто она… мертвая?

      — Так оно и есть.

      Девица отбросила снимок, словно он обжег ей руки.

      — Плохая примета — смотреть на мертвых, — сказала она. — Дайте мой подарок, мне пора идти.

      Я достал фотографию Германа Джефферсона и показал ей.

      — Ее муж.

      Она мельком взглянула на снимок.

      — Я ошиблась. Я не встречалась с её мужем. Пожалуйста, отдайте мой подарок!

      — Ты только что сказала, что встречалась с ним.

      — Я ошиблась.

      Мы смотрели друг на друга. По выражению её лица я понял, что напрасно трачу время. Больше она мне ничего не скажет. Я отдал ей деньги.

      — Ты получишь больше, если расскажешь о Германе Джефферсоне, — сказал я без особой, впрочем, надежды.

      Моя гостья направилась к двери.

      — Мне ничего о нем неизвестно. Спасибо за подарок.

      Она открыла дверь и исчезла за ней, дразняще покачивая бедрами. Я понимал, что остался в дураках, но меня это не очень беспокоило, так как за все расплачивался Джефферсон-старший.

      Устав валяться на кровати, я решил пойти куда-нибудь пообедать. В коридоре мне снова на глаза попалась Лейла. Она переоделась в нарядный пурпурный с золотом чунгазан, а в волосы воткнула белый цикламен.

      — Та девушка недолго у вас задержалась. Зачем вы её привели?

      — У нас была просто деловая встреча, — оправдывался я, запирая дверь. — Мне нужно было поговорить с ней.

      — О чем? — подозрительно спросила Лейла.

      — О том, о сем, — неопределенно ответил я, оглядывая Лейлу. Она была очень мила.

      — Может, пообедаем вместе?

      Ее лицо оживилось.

      — Это чудесная идея! — Она метнулась в свою комнату, схватила сумочку и присоединилась ко мне. — Я проголодалась и поведу вас в отличный ресторан. Там очень вкусно кормят, и это обойдется совсем недорого.

      Мы прошли мимо портье, занятого подсчетами на нообаке — старинных счетах с бусинками. Его старые желтые пальцы бегали по бусинкам с изумительной быстротой. Он даже не повернул голову в нашу сторону. Выйдя на улицу, мы повернули к стоянке такси.

      — Нам до парома, — объяснила Лейла. — Ресторан находится на той стороне.

      Пока мы добирались, Лейла рассказывала мне о фильме, который она видела двенадцать дней назад. Я понял из её рассказа, что китаянки обожают кино. В это нетрудно было поверить, глядя на очереди возле каждого кинотеатра. Лейла объяснила мне, что очереди стоят с самого утра, чтобы получить лучшие места. Когда мы переправились через пролив, она предложила пройти пешком по Натан-роуд, нагулять аппетит. Идти по улице рядом и разговаривать было почти невозможно. В это время Коолум запружен народом и прогулка требует особой сноровки. Наш путь освещали яркие неоновые рекламы. Я пришел к выводу, что китайские иероглифы на рекламах выглядят особенно изысканно. Они лишены банальности надписей, которые можно прочесть, и потому для нас, белых, становятся таким образом в один ряд с произведениями искусства. Наконец мы добрались до ресторана, расположенного на боковой улочке, кишевшей детьми.

      — Здесь мы сможем хорошо поесть, — сказала Лейла.

      Ресторан сразу оглушил меня, хотя посетителей практически не было видно. Каждый столик скрывался за ширмой. Слышался стук палочек, звон посуды и высокие китайские голоса. Хозяин проводил нас за ширму, улыбнулся Лейле и удалился. Лейла положила сумочку на стол, прочно утвердилась на стуле и одарила меня сияющей улыбкой.

      — Заказывать буду я, — заявила она. — Сначала жареные креветки. Потом суп из акульих плавников, потом запеченные цыплята — это здешнее фирменное блюдо. Потом я подумаю, что ещё заказать, но сначала обязательно жареные креветки.

      Она быстро заговорила с официантом на кантонском диалекте. Когда тот, приняв заказ, ушел, Лейла перегнулась через стол и похлопала меня по руке.

      — Я люблю американских джентльменов. Они так энергичны и к тому же очень интересны в постели… и у них много денег.

      — Не очень-то полагайся на это, — сказал я. — Иначе тебя ждет разочарование. Ты давно в Гонконге?

      — Три года. Мне удалось бежать из Китая только потому, что у моего двоюродного брата была джонка. Он переправил меня в Макао, а оттуда я уже попала сюда.

      Официант принес китайское вино и разлил его в маленькие чашечки. Оно оказалось подогретым и довольно крепким. Когда официант вышел, я спросил:

      — Может, ты знаешь Джоян Чунг? Она тоже беженка.

      Лейла удивилась.

      — Конечно, я её хорошо знаю. А откуда ты слышал о ней?

      — Мы не знакомы. — ответил я. Пришлось сделать паузу, так как официант принес чашки с большими креветками, запеченными в золотистом тесте.

      — Но откуда вам известно её имя? — спросила Лейла, подхватывая креветку палочками и ловко обмакивая в соевый соус.

      — Она вышла замуж за моего знакомого, когда-то мы жили в одном городе, — сказал я и уронил креветку на стол. Но тут же подхватил её и на этот раз умудрился отправить в рот. Креветка оказалась не только съедобной, но и вкусной. — Может, ты встречалась с ним? Его звали Герман Джефферсон.

      — О, конечно, — Лейла ела с изумительной скоростью. Половина её креветок уже исчезла. Я же едва одолел треть. — Мы вместе с Джоян из Кантона. Ей повезло, она вышла замуж за американца.

      Официант принес блюдо риса, зажаренного вместе с мелко нарезанной ветчиной, креветками и яйцами. Лейла наполнила свою чашку, и её палочки снова замелькали, с невероятной быстротой. Я безнадежно отстал — не хватало опыта и сноровки в обращении с таким экзотическим инструментом.

      — Они жили в гостинице? — спросил я, роняя рис на скатерть и тщетно пытаясь угнаться за Лейлой.

      Она утвердительно кивнула, продолжая виртуозно орудовать палочками.

      — В течение трех месяцев мы были соседями. Но потом он исчез.

      Нам подали большую чашку с супом из акульих плавников. Лейла тут же отлила часть себе в пиалу.

      — Как это — исчез?

      Она пожала плечами.

      Поскольку суп можно было есть ложкой, мне удалось практически не отстать от китаянки.

      — Не нуждался в ней больше?

      — Почему не нуждался?

      Лейла бросила на меня циничный взгляд, продолжая поглощать суп.

      — Он женился на ней только для того, чтобы она его содержала. Когда он стал делать деньги сам, она ему стала не нужна.

      — Как же это она ухитрялась содержать его? — спросил я, заранее зная ответ.

      — Она развлекала джентльменов, как и я, — ответила Лейла и безмятежно посмотрела на меня. — У нас нет другого способа зарабатывать деньги.

      Вновь появился официант. Он принес небольшую циновку и церемонно расстелил на полу. Лейла возбужденно заерзала на стуле.

      — Это для печеного цыпленка.

      Затем китайчонок принес в корзинке нечто напоминающее большое страусиное яйцо и перекатил его на циновку.

      — Сначала цыпленка натирают разными пряностями, а потом заворачивают в листья лотоса, — пояснила Лейла. — Затем обмазывают глиной и кладут в жаровню на пять часов. Видите, глина затвердела.

      Мальчик достал молоток и сильно ударил по образовавшейся «скорлупе». Яйцо треснуло. В воздухе разлился восхитительный аромат. Официант и мальчик сели на корточки друг против друга. Мальчик начал разворачивать листья, а официант выкладывать цыпленка на блюдо. Птица была так великолепно приготовлена, что мясо полностью отставало от костей.

      Искусным движением официант разложил цыпленка по тарелкам, и палочки Лейлы снова пришли в движение. Я попытался не отставать, но потом бросил это занятие и взялся за птицу основательно. Руками. Всю прелесть этого восхитительного блюда нельзя передать словами.

      — Ну как, нравится?

      Я усмехнулся.

      — Еще бы!..

      Я счел, что сейчас неподходящее время задавать девушке вопросы, и мы доели цыпленка в молчании. Затем Лейла заказала грибы, побеги бамбука и соленый имбирь. А в заключение — миндальный пирог. На этот раз я сдался. Я сидел, покуривал сигарету и поражался: как может такая миниатюрная девочка проглотить столько продуктов.

      Через двадцать минут она отложила палочки и удовлетворенно вздохнула.

      — Вы получили удовольствие?

      Я смотрел на неё с восторгом. Человек, который может столько съесть и при этом сохранить стройную фигуру, заслуживает уважения.

      — Да, огромное, — ответил я.

      Она улыбнулась.

      — Можно взять у вас сигарету?

      Я подал ей сигарету и щелкнул зажигалкой.

      — Может быть, вернемся в отель? Самое время заняться любовью. После такого обеда это было бы совсем неплохо.

      — Еще рано… — сказал я. — У нас впереди целая ночь. Расскажи мне о Германе Джефферсоне. Ты сказала, что у него появились деньги через три месяца после женитьбы. Откуда?

      Она нахмурилась. Я видел, что предмет беседы — Джефферсон — ей наскучил.

      — Не знаю. Джоян не говорила мне. Она только сообщила, что Герман её бросил. Перестал в ней нуждаться, так как сам начал делать деньги.

      — Она не сказала тебе, каким образом?

      — Нет, это не мое дело.

      — Он не вернулся назад?

      — О, время от времени он возвращался к ней. — Лейла состроила гримасу. — Мужчинам нужно разнообразие. Но приходил только переночевать.

      — Что сделала Джоян, когда он оставил ее?

      — Что сделала? — Лейла удивленно посмотрела на меня. — Что же ей оставалось делать? Она продолжала работать, как и раньше.

      — Развлекала джентльменов?

      — А как же иначе она могла жить?

      — Но если у Джефферсона появились деньги, а Джоян была его жена, то он должен был давать ей что-то.

      — Он не давал ничего.

      — Ты знаешь, где он поселился, уйдя от нее?

      — Джоян сказала мне, что Герман снял у китайца-игрока большую виллу на Рипали-бей. Я видела её. — Лейла завистливо вздохнула. — Там очень красиво… Мраморная лестница спускается к самому морю. А в маленькой гавани — лодка с мотором.

      — Джоян бывала там?

      Лейла покачала головой.

      — Ее не приглашали.

      Подошел официант, кланяясь и непрерывно улыбаясь, подал счет, который оказался до смешного маленьким. Я расплатился, а Лейла в это время наблюдала за моей реакцией.

      — Это был прекрасный обед.

      — Тогда, может быть, пойдем в отель и займемся любовью?

      Я находился в Гонконге, где царила странная атмосфера подчинения людей своим чувствам и потребностям. Мой отказ огорчил бы её. Кроме того, я ещё ни разу не спал с китаянкой. Мне подумалось, что её приглашением не стоит пренебрегать.

      — Хорошо, — я поднялся со своего места. — Вернемся в отель.

      Покинув ресторан под несмолкаемый аккомпанемент палочек, мы вышли в темную шумную ночь и медленно пошли по Натан-роуд.

      — Может, вы купите мне небольшой подарок? — беря меня под руку, попросила Лейла.

      — А что бы ты хотела?

      — Сейчас покажу.

      Мы прошли немного вперед, и она подтащила меня к витрине небольшого магазина.

      — Мне бы хотелось иметь на память о вас колечко. Пусть недорогое. — Мы вошли в лавку и, она выбрала кольцо с поддельным нефритом. Невесть какое, но девушка была от него в восторге. Ювелир запросил сорок гонконгских долларов. Лейла отчаянно торговалась и наконец получила украшение за двадцать пять.

      — Я всегда буду носить его, — сказала она, с улыбкой глядя на мой подарок. — И всегда буду вспоминать о вас. А теперь скорее в отель!

      Она потерялась, когда мы сходили с парома.

      Даже сейчас я толком не могу понять, как это произошло. К нам двинулось такси, и в это время трое здоровенных китайцев толкнули меня. Один из них извинился на чистом английском языке, в то время как двое других неподвижно стояли рядом со мной. Затем вся троица села в поджидавший их автомобиль и они уехали.

      Когда я опомнился, Лейлы не было. Казалось, тротуар разверзся и поглотил девушку.

      Пятнадцать бесполезных минут я провел у широкого причала в поисках Лейлы. Тревога не покидала меня. Убедившись, что её здесь нет, я отправился в гостиницу.

      Старик-портье все ещё дремал за своей конторкой.

      — Лейла не возвращалась? — с надеждой спросил я.

      Он поднял на меня тяжелые веки, безучастно взглянул и ответил:

      — Я не говорю по-английски.

      Быстро взбежав по лестнице, я бросился к комнате Лейлы. Дверь была приоткрыта. Я толкнул её, нашарил выключатель и зажег свет. Затем зашел к себе, оставив дверь её комнаты открытой, чтобы не пропустить её возвращения. Усевшись на кровать, я закурил сигарету и стал ждать. Прошел час. Я устал и прилег. Убаюканный жарой и плотным ужином, незаметно уснул. Когда солнечные лучи просочились сквозь штору, я поднял голову и с удивлением обнаружил, что часы показывают 7.40. Заглянул в комнату Лейлы. Она по-прежнему была пуста. У меня по спине пробежал холодок предчувствия. Я понял, что с девушкой случилось что-то нехорошее. Может быть, её похитили, так как она много знала и это кого-то не устраивало.

      Необходимо было что-то предпринять. Я быстро побрился, вымылся в треснутом тазу, насколько это было возможно, и надел чистую рубашку. Потом запер дверь и спустился по лестнице. За стойкой дежурил мальчик, скорее всего внук старика.

      — Лейла так и не возвращалась? — спросил я. Мальчик смущенно улыбнулся и поклонился. Видно он не понял ни слова.

      Взяв такси, я поехал в полицейское управление. Мне повезло. Около дверей я встретил шефа-инспектора Маккарти. Мы отправились в бар на первом этаже, где выпили крепкого чаю. Я все рассказал Маккарти. Его отношение к этой истории меня взбесило: флегматичность британских полицейских могла даже телеграфный столб вывести из себя.

      — Говорю вам, с ней что-то случилось! — закричал я. — Я в этом уверен! Она была рядом со мной, потом внезапно испарилась. А в отель до сих пор не вернулась!..

      Маккарти вытащил трубку и стал неторопливо набивать её.

      — Не стоит так волноваться. У меня пятнадцатилетний опыт обращения с подобными девицами. Сегодня она здесь, завтра там. Вероятно, что-то заинтересовало её больше, чем вы. Это их обычная уловка. Они вытягивают из вас все, что можно, и… исчезают.

      Стараясь сдержаться, я сказал:

      — Тут совершенно другое дело. Мы собирались вернуться в гостиницу… О, черт возьми!.. Кто-то решил, что она слишком много болтает, и её похитили.

      — О чем болтает?

      — Я расследую дело об убийстве, а она знала Джефферсона и его жену.

      Маккарти выпустил дым изо рта и по-отечески мило улыбнулся. Я видел, что он принимает меня за ещё одного сумасшедшего американца.

      — Какую же информацию она могла вам дать об убийстве, совершенном в Америке?

      — Она рассказала мне, что Герман Джефферсон снимал дом на Рипали-бей. Откуда-то у него появилось много денег, и он ушел от жены.

      Он все так же безмятежно улыбался:

      — Дорогой мой, не стоит серьезно полагаться на рассказы проститутки… Это же несерьезно.

      — Итак, вы думаете, что я простак и она обвела меня вокруг пальца, и не вернулась в гостиницу только для того, чтобы я провел беспокойную ночь?

      Маккарти усмехнулся.

      — Остаться с кем-нибудь на ночь — её ремесло.

      — Вы не знаете, живут ли какие-нибудь американцы на Рипали-бей?

      — Кажется, живут.

      — Вам было бы известно, если бы Джеффермон там жил?

      — Разумеется. Но он там не жил.

      — Следовательно, девушка обманывала меня?

      Он пожал плечами.

      — Вполне возможно.

      Я понял, что напрасно трачу время, и встал.

      — Благодарю за чай. Надеюсь, что ещё встречусь с вами.

      — Всегда буду рад вам помочь.

      Я вернулся в отель. Старик-портье уже занял свое место за стойкой. Он поклонился мне. Было бы неплохо расспросить его, но языковый барьер оказался непреодолимым препятствием. Если и можно добиться от него чего-то, вначале следует найти переводчика. Тут я вспомнил про «Гида — говорящего по-английски», который вручил мне в аэропорту визитную карточку. Возможно, он поможет… Направляясь в свою комнату, я обратил внимание, что дверь номера Лейлы закрыта. Я постучал. Ответа не последовало. Я повернул ручку, но дверь не поддалась. Я постучал ещё раз, прислушался — ни звука.

      Было ещё слишком рано, чтобы что-то предпринять. Я снял куртку, галстук и ботинки и растянулся на кровати. Немного подумал о предстоящих делах, потом задремал.

      Часов в десять меня разбудил осторожный стук. Я слез с кровати и открыл дверь. На пороге стоял китайчонок и непрерывно кланяясь, указывал на лестницу. Наскоро одевшись, я пошел за ним. Старик-портье передал мне телефонную трубку. Звонил шеф-инспектор Маккарти.

      — Я по поводу той девушки, о которой вы недавно беспокоились. Вы говорили, что купили ей кольцо с нефритом?

      Я оцепенел.

      — Да… С поддельным нефритом.

      — Не могли бы вы приехать в полицейский участок на Читам-роуд? Это в Коолуме. У них там девушка, возможно, та, о которой вы говорили. У неё на руке кольцо с нефритом.

      — Она мертва?.. — прохрипел я.

      — О, вполне, — я почти почувствовал запах дорогого табака, исходивший из его трубки. — Если вы опознаете её, это нам здорово поможет. Спросите сержанта Хэмиша.

      — Еще один шотландец?

      — Совершенно верно, в полиции много шотландцев.

      — Рад за Шотландию, — сказал я со злостью и повесил трубку.

      Через сорок минут я поднимался по ступенькам лестницы, ведущей в полицейский участок на Читам-роуд. На стене огромного вестибюля висел стенд, за стеклом которого размещались ужасные фотографии, сделанные в морге. Здесь были изображены мужчины и женщины, найденные в проливе или на улицах города. Подписи на английском и китайском языках призывали опознать их. Дежурный провел меня в комнату к молодому человеку с суровым лицом и волнистыми светлыми волосами. Когда я представился, он кивнул и сообщил, что он и есть тот самый сержант Хэмиш.

      — У вас труп, который я должен опознать, — мрачно сказал я.

      Он достал из кармана прокуренную трубку из корня шиповника. Похоже, вся полиция Гонконга курит трубки. Набивая табак, он без всякого интереса разглядывал меня.

      — Совершенно верно. Шеф-инспектор надеется, что вы сможете нам помочь. Должен предупредить, картина не из приятных. Должно быть, она попала под паром.

      Холодный пот выступил у меня на лбу.

      — Эти чертовы китаёзы постоянно кончают с собой, — сказал он. — Ежедневно у нас бывает до шести трупов. Они просто воспринимают жизнь невсерьез.

      Он поднялся, и мы пошли по коридору в морг. Трупы, их было много, лежали под грубыми простынями. Видимо, прошедшая ночь была для полицейских слишком беспокойной. Сержант подвел меня к столу, покрытому клеенкой, поднял её за край и показал женскую руку. На пальце тускло поблескивал искусственный нефрит.

      — Я ел за завтраком яичницу с беконом, — сказал он. — Так что, опознав её по кольцу, вы избавите меня от риска выдать завтрак обратно.

      Я смотрел на кольцо и на маленькие тонкие пальцы. Это было то самое кольцо, которое я купил Лейле.

      — Да, это то кольцо, которое я ей подарил, — с трудом произнес я.

      — Хорошо, я так и скажу шефу-инспектору.

      Я сделал над собой усилие и бросил взгляд на то, что осталось от Лейлы. Я обязан был попрощаться с ней.

      Я вспомнил, как она радовалась креветкам и жареному цыпленку, как сверкали её глаза в ювелирной лавке…

      Я знал Лейлу совсем недолго, но она оставила след в моей душе…

      Когда я сошел с парома, меня уже поджидал детектив. Это был крупный краснолицый мужчина, которого звали Макферсон. Казалось, не будет конца этим шотландским именам.

      Он отвез меня в отель на полицейской машине. Детектив переговорил с портье на кантонском наречии и взял ключ от комнаты Лейлы. Когда мы шли по коридору, он сказал:

      — Старый хрыч виляет. Нам следовало давно прикрыть этот притон. Он не признаётся, что девушка была шлюхой.

      Эти слова возмутили меня. По-моему, Лейла заслуживала лучшей эпитафии, чем получить звание «шлюхи» от копа-шотландца.

      Макферсон открыл дверь и вошел в комнату. Я остался в коридоре. Полицейский с профессиональной последовательностью начал обыск. В шкафу было всего три платья и смена белья. Вещи Лейлы были трогательно маленькими. Взглянув на дно шкафа, Макферсон довольно заурчал.

      — Я так и думал… — пробормотал он, наклонившись, и поднял кусочек серебристой фольги-станиоля.

      — Знаете, что это такое? — спросил он, рассматривая находку. В центре фольги чернело пятно копоти.

      — Понятия не имею.

      Он ещё раз заглянул в ящик и достал маленькую, наполовину сгоревшую стеариновую свечку, из тех, что втыкают в праздничные пироги. Макферсон уселся на кровать, держа перед собой станиоль и свечку.

      — Ваша девушка была наркоманка и употребляла героин, — сказал он. — Каждую неделю в Гонконге кончает самоубийством дюжина наркоманов.

      — Почему вы думаете, что она была наркоманка? — поинтересовался я.

      — Каждый, у кого имеется такое приспособление — наркоман. Знаете, как этим пользуются? Кладут героин в сгиб станиоля, держат под ним зажженную свечку и вдыхают пары. На это достаточно нескольких секунд. Знаете, что я вам скажу? Правительство сделало глупость, объявив преследование курильщиков опиума. Мы думали искоренить это зло. Для нас не составляло особого труда найти притон и уничтожить трубки для курения. Все это довольно громоздко и стоит уйму денег. В один прекрасный момент курильщикам надоело бегать от нас по крышам и покупать новое оборудование. — Детектив сдвинул шляпу на затылок. — Наркоманы научились получать из морфия героин, и для кайфа им теперь требуется только свеча и немного станиоля. Они могут вдыхать этот яд где угодно: в кино, в общественных местах, на улице и даже в такси. Понаблюдайте, и вы заметите потеки стеарина в самых неожиданных местах. Курение опиума — это, разумеется, пагубная привычка, но все же она не ведет к такой быстрой смерти. А героин убивает гораздо быстрее, чем опиум. Если бы мы не боролись с опиекурением, то у нас теперь не было бы героина.

      Я потер подбородок.

      — Спасибо за лекцию. Но не думаю, что Лейла была наркоманкой. И тем более не верю, что она покончила жизнь самоубийством. По-моему, её убили, а эти вещички подбросили.

      — Вы так думаете? — с насмешкой произнес Макферсон. — Шеф сказал, что вы частный сыщик. Я люблю читать Чандлера и Чейза, но они описывают выдуманные истории. А мы имеем дело с реальной жизнью.

      — Совершенно верно, — разозлился я. — Вы имеете дело с реальностью, но при этом у вас на глазах шоры.

      — Почему вы считаете, что её убили? — спросил коп без особого интереса.

      — Мне трудно убедить вас в очевидном. Пока у меня нет фактов. Что вы сделаете с её вещами?

      — Заберу их в полицию. Может, появятся наследники. Портье не знает, есть ли у неё родственники. Он никогда ничего не знает. — Макферсон встал и собрал её вещи в дешевый фибровый чемоданчик, найденный в шкафу. — Если бы вам пришлось столько раз иметь с этим дело, вы уже не воспринимали бы все это всерьез.

      — Совершенно верно.

      Он внимательно посмотрел на меня.

      — Что верно?

      — Тот, кто убил Лейлу, сделал все для того, чтобы вы поверили в самоубийство.

      Он неожиданно улыбнулся.

      — Да бросьте вы, в самом деле! У нас были сотни подобных случаев. На вашем месте я бы не думал больше об этой девушке.

      Меня просто тошнило от его самоуверенности.

      — На случай, если я вам понадоблюсь, учтите, я буду здесь всего несколько дней.

      Он уставился на меня, утратив часть своей самоуверенности.

      — А зачем вы можете мне понадобиться?

      — Ну, мы могли бы вместе почитать какой-нибудь детектив, — сказал я и захлопнул дверь своей комнаты перед его носом.

      Я пришел к выводу, что настала пора потратить часть денег старика Джефферсона. Нет сомнения, что портье скажет мне намного больше, чем Макферсону, если стимулом для этого будут наличные. Убедившись, что Макферсон ушел, я отправился к старику на первый этаж. Он с подозрением уставился на меня, но когда я сделал движение к телефону, с неохотой разрешил мне позвонить. Я набрал номер Вонг Хопхо, и он тотчас же ответил, словно сидел у аппарата в ожидании моего звонка.

      — Мистер Вонг Хопхо? — сказал я в трубку. — Вы дали мне в аэропорту свою визитную карточку. Мне нужен переводчик.

      — Буду рад служить вам, сэр.

      — Вы согласны встретиться со мной через полчаса у банка?

      — Да, конечно. Я непременно буду.

      — Мне нужна машина.

      Гид заверил, что с удовольствием все сделает и будет полностью в моем распоряжении. Похоже, что дела у мистера Вонг Хопхо шли не блестяще. Я поблагодарил его и повесил трубку. Потом, поклонившись портье, вышел из гостиницы и поехал на такси к банку. Там обменял полученные мной чеки на наличные, и карман моего пиджака сразу раздулся от гонконгских долларов. Стоя на тротуаре, я дожидался переводчика. Он подъехал в сияющем «паккарде». Мы пожали друг другу руки, и я представился. Он просил называть его просто Вонг, так обращаются к нему американские туристы. Я сел к нему в машину.

      — Сейчас мы поедем в отель, — сказал я. — Мне нужно получить кое-какие сведения от портье, который не говорит по-английски.

      Вонг слегка удивился, поэтому я вынужден был пояснить.

      — Я частный детектив, расследую одно дело.

      Он посмотрел на меня с неподдельным восхищением.

      — Я прочел много детективов, сэр. Рад познакомиться с настоящим сыщиком!

      Я достал деньги и дал ему пятьдесят долларов.

      — Это плата за день. Время от времени вы будете мне нужны.

      Он предупредил, что за машину следует заплатить сверх его гонорара. Можно было поторговаться, но мне хотелось завоевать его расположение, поэтому я согласился. Мы подъехали к отелю, оставили машину на набережной и, перейдя через дорогу, поднялись по ступенькам.

      — Это плохой отель, — заметил Вонг. — Я не советую вам оставаться в нем, сэр. Как только вы захотите, я устрою вас в прекрасном отеле.

      — Поговорим об этом в другой раз, — прервал я его. — А пока займемся делом.

      Мы подошли к портье. Старик, как всегда, поклонился мне и безучастно посмотрел на Вонга.

      — Скажите, что я хочу задать ему несколько вопросов. Если он поможет мне, я хорошо заплачу. Изложите это так, чтобы он не обиделся.

      Вонг начал длинную речь на каком-то диалекте, с большим количеством поклонов. В это время я достал пачку денег, вынул десять десятидолларовых бумажек, свернул их, а остальные деньги спрятал. Старик проявил больше интереса к деньгам, чем к речи Вонга. Наконец переводчик сказал, что портье с удовольствием ответит на все мои вопросы. Я достал фотографию Джоян.

      — Спросите его, не знает ли он эту девушку?

      Посмотрев на снимок, старик сказал что эта девушка жила у него продолжительное время и уехала, не заплатив по счету. Не хочет ли господин заплатить за нее?

      Я отказался.

      После дальнейших расспросов портье сказал, что она вышла замуж за джентльмена, снимавшего здесь комнату. Как ему известно, его звали Герман Джефферсон. Он погиб в автомобильной катастрофе. После его смерти девушка выехала, не заплатив по счету.

      Я показал фотографию Германа, полученную мной от Джейн Уэст.

      — Спросите, не знает ли он этого человека?

      Портье взглянул на фото и вернул его мне.

      — Это тот человек, который жил здесь.

      — Как долго?

      — До своей смерти.

      И хотя мы общались через переводчика, я сразу почувствовал фальшь. Лейла сказала, что Герман уехал за десять месяцев до своей смерти. А старик заявляет, что Джефферсон жил здесь еше три недели назад.

      — Вы говорите не правду, Джефферсон жил здесь только три месяца, — сказал я. — Потом он оставил жену и выехал отсюда. Это произошло десять месяцев назад.

      Вонг строго заговорил со стариком, потом в замешательстве сообщил:

      — Он уверяет, что этот американец жил здесь до самой смерти.

      — Передайте ему, что о Джефферсоне мне все рассказала Лейла. Предупредите, чтобы он говорил правду.

      Вонг пустился в длинные переговоры со стариком, потом улыбнулся и повернулся ко мне.

      — Он не лжет, сэр. Та девушка ошибалась. Джефферсон уходил рано утром, а приходил поздно вечером. Поэтому девушка не встречалась с ним и решила, что он уехал.

      — Тогда почему Джоян сказала ей об отъезде мужа?

      На это портье ничего не мог ответить. Он втянул голову в плечи, как черепаха, и замолчал. Он считал, что полностью отработал обещанные деньги, и теперь желал только получить их.

      — Он не знает, как ответить на ваш последний вопрос сэр, — сказал Вонг.

      — На что жил Джефферсон? — спросил я, меняя тему разговора.

      Портье об этом ничего не знал.

      — К ним приходили европейцы?

      — Нет.

      — Джоян навещали какие-нибудь подруги?

      Снова отрицательный ответ.

      Я понял, что ничего нового не узнал. А может Лейла сказала не правду? Я оказался в тупике.

      — После её отъезда остались какие-нибудь вещи? — небрежно спросил я. Это был провокационный вопрос, и старик угодил в ловушку.

      — Нет, — передал он через Вонга. — Ничего не осталось.

      Я тут же набросился на него.

      — Как же это ей удалось выйти со всеми вещами и не заплатить по счету?

      Вонг что-то сердито сказал старику, и тот вынужден был признаться, что оставил чемодан себе, в счет уплаты долга. После длительных переговоров портье согласился показать его и повел нас в номер рядом с комнатой Лейлы. Он открыл дверь и достал из-под кровати дешевенький чемоданчик.

      Я внимательно осмотрел чемодан. Он был заперт.

      — Выйдите все отсюда.

      Когда они вышли, я запер дверь на задвижку. Открыть замки на чемодане не составило труда. Вещи Джоян были дороже, чем у Лейлы, но ненамного. Я переворошил все и на дне чемодана нашел конверт. В нем лежала глянцевая фотография, копия той, что дала мне Джейн Уэст. Внизу была надпись: «Моей жене Джоян».

      Усевшись на кровать, я закурил сигарету. Интересно, каким образом у Джейн и Джоян оказались одинаковые фотографии? Скорее всего, обе получили их от самого Джефферсона. Я мысленно вернулся к разговору с Лейлой. Ее слова совершенно не стыковались с тем, что я услышал от портье. Следовательно, кто-то из них лгал. Почему это должна быть Лейла? После некоторого раздумья я пришел к выводу, что нет необходимости оставаться в этом убогом отеле. Надо попытаться найти разгадку всей этой истории, но уже не здесь.

      Я вышел в коридор. Вонг стоял, прислонившись к стене, и курил сигарету. При моем появлении он выпрямился и поклонился. Портье не было. Вероятно, он вернулся на свое место.

      — Надеюсь, все в порядке, сэр?

      — Посмотрим — сказал я. — Есть ли какой-нибудь приличный отель на Рипали-бей?

      Он слегка удивился.

      — Конечно, сэр. Там прекрасный отель. Я устрою вас.

      — Мне хотелось бы сразу переехать отсюда.

      — Видите ли, сэр, отель расположен на некотором удалении от города. Это может вызвать неудобства…

      — Неважно. Возьмите у старика счет и предупредите, что я уезжаю.

      — Вы больше ни о чем не хотите спросить меня? — на лице Вонга было написано явное разочарование.

      — Нет. Поедем отсюда.

      Через полчаса мы уже сидели в «паккарде» и неспешно катили по улицам.

      Рипали-бей оказался прекрасным местом, и отель был ему под стать. Мне этот уголок земли с его тенистыми садами, укромными бухтами и изумрудно-зеленым морем показался просто райским. В свое время мне пришлось повидать немало мест, но более прекрасного, чем это, я не видел.

      Вонг сумел достать комнату с видом на залив. Оставив мне «паккард», он с поклоном удалился, заверив меня, что находится в полном моем распоряжении.

      Как только он ушел, я сразу же принялся за дело. Стремясь разузнать что-либо о Джефферсоне, я сначала просмотрел телефонную книгу, потом переговорил с портье. Но в телефонной книге его фамилии не было, и портье о нем ничего не знал. Я спросил, кому принадлежит вилла с лестницей, спускающейся к морю, и маленькой гаванью. Он подумал немного и сказал:

      — Наверное, вы имеете в виду виллу мистера Лин Фана. Сейчас там живет мистер Энрайт с сестрой.

      Я надел плавки и отправился к морю. Взяв напрокат водный велосипед, покатался на нем по заливу. Основательно поработав ногами, я все же нашел такое место, откуда открывалась панорама всего залива. И сразу же обнаружил виллу Лин Фана. Она возвышалась на уединенном, покрытом зеленью мысу. Ступеньки лестницы сбегали к маленькой гавани, где стояла быстроходная на вид моторная лодка. Если Герман Джефферсон жил здесь, то это стоило ему немало. Но снимал ли он виллу? Может быть, Джоян говорила о ней Лейле для поддержания престижа? Женщинам это свойственно…

      Вдруг в окне второго этажа я заметил блики — кто-то рассматривал меня в бинокль. Понимая, что наблюдение продолжается, я все же ещё раз проехал вдоль берега. Поравнявшись с виллой, снова украдкой глянул на окна. Так и есть — линзы бинокля сфокусированы точно на моей скромной персоне. Что ж, примем вид беззаботного туриста! Однако, чем вызван такой интерес?

      После захода солнца я вернулся в отель, раздумывая над планом дальнейших действий. Утром следующего дня я ещё ничего не решил. Часов в десять пошел на пляж и безмятежно растянулся на горячем песке, на время выбросив из головы мысли о Джефферсоне, Джейн Уэст и даже о бедняжке Лейле. Впервые за последние дни мной овладело то чувство свободы, которое дает Гонконг и которому так трудно не подчиниться. Около часа я с наслаждением впитывал солнечные лучи всем телом. Сквозь полудрему я услышал легкие шаги и лениво открыл глаза.

      Высокая стройная женщина медленно шла по горячему песку к морю, и волосы цвета спелой пшеницы свободно падали на её точеные плечи. Она была интригующе прекрасной, как мелодия Брамса. Бикини пурпурного цвета почти не скрывало её тела, покрытого нежным золотистым загаром.

      Небрежно кинув шляпу на песок, она с ленивой грацией вошла в воду и вскоре доплыла до отдаленного плотика. Усевшись на него, она опустила ноги в воду. Выглядела она там очень одиноко, и мне пришла в голову мысль составить ей компанию. Недолго думая, я бросился в море и поплыл стремительным брассом, который производит впечатление, если его не надо долго демонстрировать. Доплыв до плотика, я уселся на нем в некотором отдалении от женщины. Она лежала на спине и, повернув голову, наблюдала за мной.

      — Простите, что я нарушил ваше уединение. Одно ваше слово — и я исчезну, — сказал я, демонстрируя приличное воспитание.

      Она молча изучала меня. У неё был вид очень искушенной женщины.

      — Не откажусь от компании, — наконец произнесла она. — Недавно приехали?

      — Меня зовут Нельсон Райан, — представился я. — Мне дали имя в честь знаменитого английского адмирала. Мой отец увлекался историей Англии и был буквально помешан на Нельсоне.

      — А меня зовут Стелла Энрайт, — в свою очередь представилась женщина. — Я живу здесь уже давно. Приятно встретить новое лицо. Вы надолго прибыли?

      Ну, может ли так везти человеку? Это же сестра Энрайта, снимающего виллу Лин Фана. А может, тут дело отнюдь не в везении и знакомство тщательно спланировано?

      — Думаю немного отдохнуть. — Я достал из непромокаемого кармана плавок пачку сигарет и зажигалку. — Вам повезло, что вы живете здесь. Это очень красивое место.

      Я предложил ей сигарету, и мы закурили.

      — Да, здесь хорошо. Правда, лето слишком жаркое. — Она выпустила в неподвижный воздух колечко дыма. — Мой брат пишет книгу о Гонконге, а я веду хозяйство. — Она посмотрела на меня. — Вы остановились в отеле?

      — Да. А у вас здесь дом? Вы, кажется, снимаете виллу у китайца-игрока?

      Стелла удивилась.

      — Верно. А откуда вы знаете?

      — Слышал. — После некоторого колебания я решил идти напролом. — По-моему, раньше эту виллу снимал Герман Джефферсон?

      Она удивленно подняла брови.

      — Герман Джефферсон? Вы его знали?

      — Мы из одного города.

      — Он умер… погиб в автомобильной катастрофе.

      — Слышал об этом. А вы тоже были знакомы?

      — Гарри, мой брат, общался с ним. Я же видела Германа всего один или два раза. Значит, вы знали его? Гарри будет интересно узнать об этом. Ужасно, что он погиб… А каково его жене!..

      — Как? Вы и её знаете?

      — Видела как-то раз… Прелестная женщина. Я вполне понимаю Германа, в неё невозможно не влюбиться.

      От меня не ускользнуло, что она сказала о Джоян с тем кисло-сладким выражением, с которым женщина обычно говорит о других женщинах, не уступающих ей в привлекательности.

      — Она увезла его тело в Америку и скорее всего там останется. В конце концов, отец Германа миллионер, и я думаю, он позаботится о ней.

      Я поборол искушение сообщить ей о смерти Джоян.

      — Кто-то рассказывал мне, что Герман разбогател и оставил Джоян незадолго до гибели… Говорят, он ещё снял виллу Фана.

      Женщина села и нахмурилась.

      — Что за нелепость? Кто вам мог это сказать?

      — О, я уже не помню, — небрежно сказал я. — А что, это не так?

      — Конечно, нет, — она вдруг успокоилась и улыбнулась. — Герман был… — она замолчала, потом пожала обнаженными плечами. — Ну, по правде говоря, Герман был никчемным человеком. Я не любила его, но он забавлял Гарри. Ходили слухи, что он живет на заработки жены. Он никогда не смог бы снять виллу Фана. Это просто смешно.

      Мы оба оглянулись, услышав тарахтение мотора. К нам направлялась быстроходная лодка, разрезая волны и разбрызгивая белую пену.

      — А вот и Гарри, — сказала Стелла.

      Она встала, балансируя на качающемся плоту, и помахала брату. Лодка замедлила ход, потом мотор заглох и течение прибило судно к плотику. Высокий загорелый мужчина в полосатой рубашке и шортах приветливо улыбнулся нам. Его красивое лицо было слишком мясистым для человека, ведущего здоровый образ жизни. Сетка красных прожилок на щеках и носу подсказывала мне, что передо мной любитель крепких напитков.

      — Скоро ленч, и я решил приехать за тобой, — обратился он к сестре и вопросительно посмотрел на меня. — Твой новый знакомый?

      — Это Нельсон Райан. Он знал Германа Джефферсона, — сказала Стелла и оглянулась на меня. — Мой брат Гарри.

      Мы кивнули друг другу.

      — Вы знали Германа? — спросил Гарри. — Ну а что вы успели узнать здесь? Сколько вы ещё здесь пробудете?

      — К сожалению, не больше недели, — ответил я.

      — Я приглашаю вас поужинать с нами, если вы не имеете более интересного предложения на сегодняшний вечер. Я заеду за вами на лодке… Другим путем на виллу не попадешь. Согласны?

      — Благодарю. Но мне как-то неудобно вас стеснять.

      — Об этом не беспокойтесь. Приходите на пляж часиков в восемь, и я заеду за вами. После ужина, если вы не против, выйдем в море. — Он посмотрел на Стеллу. — Ну, поехали домой?

      — Сначала отвези меня на пляж. Я там оставила шляпу.

      Стелла шагнула в лодку, а я, как зачарованный, не мог оторвать взгляд от её изящной загорелой спины. Вдруг она оглянулась через плечо и, поймав мой взгляд, улыбнулась, словно прочитала мои мысли.

      — Увидимся вечером, — сказала она и, помахав мне рукой, уселась рядом с братом. Лодка затарахтела к пляжу. Я закурил сигарету и провел на плоту ещё с полчаса — было о чем подумать. Почувствовав голод, я нырнул в воду и поплыл к берегу.

      В восемь часов я снова был на пляже. Вскоре из темноты показалась лодка. За рулем был широкоплечий китаец. Он помог мне сесть на скамью, и я ощутил, какая у него стальная хватка. Китаец объяснил, что мистер Энрайт не смог сам приехать и приносит свои извинения. Лодка шла очень быстро, и через несколько минут мы причалили у виллы Лин Фана. Я поднялся по ступенькам на террасу.

      Стелла, в белом вечернем платье с большим декольте полулежала в кресле, держа в руке бокал с коктейлем. Поодаль, ожидая распоряжений, сидел юный слуга-китаец. Гарри Энрайта не было видно.

      — Наконец-то, — томно произнесла Стелла. — Что будете пить?

      — Виски с содовой.

      — Гарри скоро будет. Сядьте так, чтобы я вас могла видеть.

      Я опустился в большое кресло напротив.

      Через распахнутые стеклянные двери была видна большая гостиная в китайском стиле, с лакированными ларцами, красными шелковыми обоями и черным столом, инкрустированным перламутром.

      — Неплохо здесь у вас, — заметил я.

      — Да, нам повезло, что мы сняли эту виллу. Мы живем здесь уже несколько недель… а до этого жили в Коолуме, но здесь значительно лучше.

      — А кто жил здесь до вас?

      — Думаю, никто. Хозяин только сейчас решил сдавать виллу. Он живет в Макао.

      В этот момент вошел Гарри Энрайт. Мы пожали друг другу руки и опустились в кресла. Слуга-китаец принес нам «хайбол». После первых общих фраз Энрайт спросил:

      — Вы приехали по делам?

      — Я в отпуске, — сказал я. — Не устоял перед искушением приехать сюда.

      — Вполне понимаю вас, — Энрайт дружески изучал меня. — Я сам без ума от Гонконга. Стелла сказала мне, что вы приехали из Пасадена-сити и были знакомы с Германом Джефферсоном.

      — Да, но лучше знаю его отца. Старик беспокоился о нем и, узнав, что я еду сюда, попросил навести справки.

      Энрайт заинтересовался.

      — Какого рода справки?

      — Ну, Герман жил здесь в течение пяти лет. Домой он писал редко. Отец не имел представления о том, чем здесь занимался Герман. Его просто потрясло известие о женитьбе сына на азиатке.

      Энрайт кивнул и посмотрел на Стэллу.

      — Еще бы!

      — По-моему, отец раскаивается, что не помогал ему при жизни. Вам известно, каким способом Герман зарабатывал себе на жизнь?

      — Вряд ли он чем-нибудь путным занимался, — медленно сказал Гарри. — Он вел себя как-то таинственно. Лично мне он нравился, а… — тут он взглянул на Стеллу и улыбнулся, — она терпеть его не могла.

      Стелла недовольно нахмурилась.

      — Не преувеличивай. Мне он был просто безразличен. Я терпеть не могу мужчин, считающих, что каждая женщина обязательно должна в него влюбиться.

      Энрайт расхохотался.

      — Ладно, будем считать, что ты была равнодушна к нему, — язвительно заметил он. — Как в истории с незрелым виноградом. А мне он нравился.

      — Значит, ты аморален, — заявила сестра. — Тебе нравятся люди, которые тебя забавляют.

      Слуга-китаец объявил, что ужин подан.

      Мы прошли в столовую. Восторгаясь изысканной китайской кухней, я не забывал наблюдать за хозяевами. Энрайт веселился вовсю, а Стелла казалась задумчивой и только время от времени принимала участие в разговоре. Когда ужин кончился, она неожиданно спросила:

      — Мистер Райан, кто вам сказал, что Герман снимал эту виллу?

      — Герман снимал эту великолепную виллу? — переспросил Гарри. — Какая чушь! — Он насмешливо посмотрел на меня.

      — Одна знакомая китаянка. Мы жили по соседству в гостинице «Небесная империя».

      — Интересно, зачем ей понадобилось так врать? — нахмурилась Стелла.

      — А кто её знает?.. — Вдруг я почувствовал, что за мной следят, и осторожно поднял глаза к зеркалу. Оно стояло как раз напротив меня. В нем смутно отражались очертания приземистой фигуры. Китаец в европейском костюме стоял в холле. Он внимательно разглядывал меня. Наши взгляды встретились, и он моментально исчез. У меня сжалось сердце. Что-то зловещее было в его взгляде. Я сделал вид, что ничего не заметил.

      — Китайцы всегда говорят то, что вы, по их мнению, хотите услышать, — сказал Энрайт, наблюдая за моим поведением. — А уж китаянки — самые отъявленные лгуньи на свете.

      — Неужели? — удивился я. Потом снова посмотрел в зеркало и с трудом перевел взгляд на Гарри. — Ну, что ж… все может быть.

      — Пойдемте на террасу, — предложила Стелла, вставая. — Хотите бренди?

      От бренди я отказался, и мы вышли на террасу. Взошла луна, и море отражало блестящую дорожку на воде.

      — Мне нужно позвонить, — сказал Энрайт. — Я надеюсь, вы извините меня. А потом, как я обещал, мы поедем кататься на лодке. Вы не против?

      Я вопросительно посмотрел на Стеллу.

      — О, я не против, — покорно сказала она. — Гарри не думает ни о чем, кроме своей лодки.

      Стелла взяла меня под руку и подвела к балюстраде. Мы стояли, молча любуясь морем.

      — Во всяком случае, китаянке повезло, — сказала Стелла с ноткой зависти в голосе. — Думаю, отец Германа обеспечит её. Я слышала, он очень богат.

      — Она потеряла мужа, — сказал я, не зная сообщать ли Стелле о смерти Джоян.

      Стелла протестующе махнула рукой.

      — Хорошо, что она от него избавилась. Теперь свободна, богата и в Америке. — Она вздохнула. — Как мне хочется вернуться в Нью-Йорк!..

      — Вы приехали оттуда?

      — Вот уже год, как я не была там, и меня замучила ностальгия.

      — Почему вы не возвращаетесь? Что вас держит здесь?

      После долгой паузы она сказала:

      — Мы с братом привыкли жить вместе. — Она указала на далекие горы. — Разве это не прекрасно?

      Я понял, что она намеренно перевела разговор, и подыграл ей. Мы все ещё восторгались прекрасным ландшафтом, когда вернулся Гарри.

      — Поехали, — весело сказал он. — Мы покажем вам любопытную рыбацкую деревушку Абдерин.

      — С удовольствием, — согласился я, и мы спустились к лодке. Энрайт сел к рулю, а мы со Стеллой расположились на корме. Шум сильного мотора мешал разговаривать. Стелла печально смотрела на освещенное луной море. Я обдумывал новые сведения, полученные от Энрайтов. Что за всем этим кроется? Или они имели неверную информацию, или, как и портье, обманывали меня. Но зачем?

      Абдерин действительно оказался сказочным местечком. Гавань буквально кишела лодками и джонками. Подойти к берегу не было никакой возможности, поэтому мы бросили якорь и переправились на сампане, которым управляла девочка лет тринадцати. Около часа мы бродили по деревне, потом Стелла заявила, что устала, и мы тем же путем вернулись на катер.

      По дороге обратно Стелла спросила:

      — А на островах вы были? На это стоит посмотреть.

      — Нет, ещё не был.

      — Туда ходит пароход. Я собираюсь завтра в Силвер-майбей. Мне нужно навестить там кое-кого, и если вы желаете, то я могу захватить вас с собой. Пока я буду отсутствовать, вы посмотрите на водопад. А потом мы вместе вернемся.

      — Чудесная идея, — согласился я.

      — У моей сестры доброе сердце, — заметил Энрайт. — Когда мы приехали сюда, у нас была служанка, потом мне пришлось уволить её по старости. Теперь она живет в Силвер-майбей и Стелла иногда её навещает. — Энрайт завел мотор, и нам снова пришлось замолчать. До виллы мы добрались за десять минут.

      — Спокойной ночи, — попрощалась Стелла. — Спасибо за то, что вы приняли наше предложение. Пароход отчаливает в два. Я думаю, что мы можем встретиться у пирса.

      Шагая по песку в отель, я думал о зловещем китайце, отразившемся в зеркале. Предчувствие, что он очень опасен, не покидало меня.

      Следующее утро застало меня в кабинете третьего секретаря посольства США в Гонконге. Попасть туда было нелегко, но фамилия Джефферсона открыла и эти двери. Секретарь оказался упитанным молодым человеком. Атмосфера дипломатической неприкосновенности окутывала его. Мою визитную карточку он держал в руке с такой брезгливостью, словно мог подцепить от неё какую-нибудь заразную болезнь.

      — Нельсон Райан, — прочел он и, откинувшись на спинку кресла, высокомерно поднял брови. — Что я могу сделать для вас?

      — Я работаю на Уилбура Джефферсона. Навожу справки о его сыне Германе, погибшем семнадцать дней назад.

      — Ну и что? — Он сунул в рот сигарету.

      — Последние шесть лет он жил в Гонконге, следовательно, должен был зарегистрироваться у вас.

      — Вероятно.

      — Можете ли вы дать мне его последний адрес?

      Он лизнул толстый палец и пригладил левую бровь.

      — Предположим, я могу это сделать, но разве это так уж и важно? Да и к тому же его дело закрыто.

      — Вы хотите, чтобы я передал этот разговор Уилбуру Джефферсону? Представляю его ярость, когда он узнает, что третий секретарь посольства палец о палец не ударил, чтобы помочь ему.

      Поразмыслив о возможных неприятностях, секретарь поднял телефонную трубку и сказал:

      — Миссис Давенпорт, принесите, пожалуйста, дело Германа Джефферсона… Да, благодарю вас. — И на его пухлом благообразном лице появилось подобие улыбки. — Как же, как же, Дж. Уилбур Джефферсон! Как он поживает?

      — Все ещё в силах дать пинок под зад кому потребуется, — нахально сказал я. — У него чертовски длинная нога и очень тяжелый ботинок.

      Третий секретарь поморщился, но все же попытался засмеяться, как новоиспеченный муж при встрече с тещей.

      — Удивительно, как живучи эти магнаты. Вероятно, он и нас с вами переживет.

      Мы молча смотрели друг на друга, потом вошла миссис Давенпорт и положила на стол тонкую папку. Она оглядела меня с ног до головы и пошла к двери, покачивая бедрами, как обычно делают секретарши, у которых эти бедра есть. Мы оба любовались дивным зрелищем, пока за ней не закрылась дверь. Потом секретарь открыл папку и, как бы извиняясь, сказал:

      — Нам пришлось отправить почти все документы с телом, но кое-что осталось. — Он посмотрел на одинокий листок, сиротливо лежащий в папке, и озабоченно покачал головой.

      — Боюсь, что здесь не много информации. Его последний адрес — гостиница «Небесная империя». Он приехал в Гонконг 3 сентября 1954 года и с того времени жил в этой гостинице. В прошлом году женился на китаянке.

      — Как он зарабатывал на жизнь?

      Он снова заглянул в листок.

      — Герман Джефферсон записан здесь как экспортер, но, насколько я помню, он нигде не работал. Я думаю, у него были нерегулярные доходы, поэтому он жил довольно стесненно.

      — Вы удивились бы, если бы узнали, что он снимал виллу на Рипали-бей?

      Озадаченно посмотрев на меня, он промямлил:

      — Тогда он должен был заявить о перемене места жительства. А вы уверены в этом? Что это за вилла?

      — Вилла Лин Фана.

      — О нет, мистер Райан. Такого не может быть. Эта вилла стоит по крайней мере четыреста фунтов в месяц.

      — Сейчас виллу снимает Гарри Энрайт с сестрой, — сказал я.

      Он кивнул, и лицо его оживилось.

      — Верно. Он снял её у какого-то англичанина. Забыл его фамилию. Неплохой парень, я имею в виду Энрайта… А сестра… — Он прищелкнул языком. — Пожалуй, самая красивая девушка в Гонконге.

      — Насколько я понимаю, вилла пустовала, когда Энрайт снял её.

      — Нет, я точно помню, что там жил англичанин, но я с ним не встречался.

      — Джефферсон и китаянка действительно были женаты?

      — Конечно. Они оформляли документы у нас… Я могу показать вам их свидетельство о браке. Копию, конечно.

      — Да, мне хотелось бы взглянуть.

      Он снова позвонил и, пока мы ждали, сказал:

      — Я хорошо помню его жену. Милая девушка. Я приводил в порядок её паспорт и помог отправлять гроб. Печальная история. — Он напустил на себя расстроенный вид. — Так жаль её.

      Снова вошла миссис Давенпорт, положила на стол свидетельство и молча ушла. Я изучил документ, удостоверяющий законность брака Германа Джефферсона и Джоян Чунг. Свидетелями церемонии были Фрэнк Беллинг и Шухай Тон.

      — Кто такой этот Фрэнк Беллинг? — спросил я, показывая свидетельство.

      Он пожал плечами.

      — Понятия не имею. Видимо, какой-то друг Джефферсона. Скорее всего англичанин. У нас нет его документов.

      — А девушка?

      — Понятия не имею. Подруга невесты, должно быть.

      Он постучал кончиком шариковой ручки по фарфоровым зубам и искоса посмотрел на часы. Я понял, что больше не вытяну из него ничего нового, и поднялся.

      — Ну что ж, — сказал я. — Не буду больше отнимать у вас время.

      Секретарь уверил меня, что мой визит доставил ему массу удовольствия, но я-то видел, что гораздо больше удовольствия доставит ему мой уход.

      — Вы никогда не встречались с Германом Джефферсоном? — спросил я, подходя к двери.

      — Как ни странно, нет. Он не входил в число моих друзей.

      Выйдя из консульства, я подошел к машине, уселся в неё и стал обдумывать полученные сведения.

      Их было немного, но у меня, наконец, появилась маленькая зацепка для работы. Необходимо как можно скорей встретиться со свидетелями — Шухай Тон и Фрэнком Беллингом. Для начала я поехал в полицейское управление к шеф-инспектору Маккарти. После недолгого ожидания меня провели в кабинет. Шеф-инспектор сосредоточенно чистил свою трубку. Он молча указал на стул, продул мундштук и стал основательно набивать чубук табаком.

      — Чем могу помочь? — спросил он.

      — Я ищу человека по имени Фрэнк Беллинг. Не можете ли вы сообщить его адрес?

      Маккарти зажег трубку и выпустил дым в мою сторону. Наверное, он был неважным игроком в покер. Лицо его сохраняло равнодушное выражение, но глаза выдавали настороженность.

      — Фрэнк Беллинг? — Он вынул трубку изо рта. — Почему вы им заинтересовались?

      — Пока я о нем ничего не знаю. Он оказался свидетелем бракосочетания Джефферсона. Он вам известен?

      Маккарти нехотя кивнул.

      — Да, известен. Значит, он был свидетелем у Джефферсона? Хм… Интересно. Вы не знаете, где он теперь?

      — Я пришел сюда, чтобы спросить об этом у вас, инспектор.

      — Нам тоже очень хотелось бы встретиться с ним, — сказал Маккарти. — Он является членом местной, очень деятельной, организации по транспортировке наркотиков. Мы уже готовы были арестовать его, но он исчез. С тех пор мы безуспешно его разыскиваем. Уверен, он перебрался в Макао или Кантон.

      — А там его искали?

      — Мы наводили справки в Макао. Но в Кантоне у нас нет осведомителей.

      Я поудобнее уселся на жестком стуле.

      — Он англичанин?

      — Да, англичанин. Мы точно знаем, что он входит в местную мафию, доставляющую нам много хлопот. Они ввозят сюда из Кантона героин. До недавнего времени Беллинг активно участвовал в этом бизнесе. Мы следили за ним все это время, ожидая прибытия большой партии наркотиков, чтобы накрыть всю шайку с поличным. — Маккарти опять разжег трубку и продолжал:

      — От одного из наших осведомителей мы узнали, что товар поступит первого числа этого месяца. Но Беллинг вдруг исчез. По-моему, его кто-то предупредил, и он посчитал за лучшее смыться.

      — Первого числа? Это за два дня до смерти Джефферсона.

      — Да. А какое это имеет значение?

      — Просто стараюсь уточнить факты. Со стороны невесты свидетельницей была китаянка Шухай Тон. Вам это имя ничего не говорит?

      — Нет.

      — Вы думаете, что Джефферсона могли втянуть в эту шайку?

      — Вполне возможно, — ответил Маккарти. — Но у нас нет таких сведений. Правда, если он близко знал Беллинга, тогда это вполне вероятно.

      — Вы поможете мне в розыске Шухай Тон?

      — Посмотрю в архивах. Если узнаю что-то, дам вам знать. — Он посмотрел на меня. — Вы переехали в отель на Рипали-бей?

      — Совершенно верно.

      — У вас, детективов, приятная жизнь. Я полагаю, ваши счета оплачиваются?

      Я усмехнулся.

      — Вы правы. — Я встал. — Ну что ж, спасибо. Еще увидимся.

      Я вышел на запруженную народом Кингс-роуд. Была уже половина двенадцатого. Я сел в машину и поехал в бар на набережную Ванхоя, где пару дней назад познакомился со сводней. Бар пустовал. За стойкой о чем-то лениво судачили два официанта-китайца. Они узнали меня, и один из них подошел ко мне с приветливой улыбкой.

      — Доброе утро, сэр. Рады снова видеть вас здесь. Выпьете что-нибудь? Или принести ленч?

      — Ром и кока-колу, — сказал я. — Мадам здесь?

      — Она скоро придет.

      Это «скоро» продлилось полчаса, но, как я понял, для китайцев время ничего не значит. Когда мадам появилась, я приглашающе махнул ей рукой, и она тут же подошла.

      — Рада снова видеть вас. Надеюсь, вы остались довольны девушкой?

      Я усмехнулся.

      — Вы обманули меня — это была не Джоян, и вы прекрасно об этом знали.

      — Но моя девушка лучше Джоян. Я решила, что вы не будете возражать.

      — Теперь мне нужна другая девушка. Ее зовут Шухай Тон. Вы её знаете?

      Она кивнула, но лицо её осталось равнодушным. Как и в прошлый раз, она сказала:

      — Это одна из моих лучших девушек, и думаю, она вам понравится.

      — И теперь я должен быть уверен, что это именно та девушка, которую я заказал. Мы должны поговорить об одном деле.

      Мадам на секунду задумалась.

      — С ней будет доказательство её имени. А что вы хотите обсудить с ней?

      — Это вас не касается. Когда я смогу встретиться с ней?

      — Она нужна вам сейчас?

      — Нет, лучше вечером. Я буду здесь в восемь часов. Устройте так, чтобы она пришла сюда к этому времени.

      Мадам кивнула и расплылась в златозубой улыбке.

      — Если это будет та самая девушка, которая мне нужна, вы получите пятьдесят долларов.

      — Обещаю вам, — в глазах мадам появился стальной блеск. Это так контрастировало с желтым металлом её коронок!

      Я допил свой стакан.

      — Итак, вечером, в восемь часов, — сказал я и встал. — Надеюсь, на этот раз обмана не будет. Я сразу узнаю правду.

      Она снова улыбнулась мне желтозубо.

      — Вы останетесь довольны.

      Я вернулся в отель, чувствуя, что день не пропал даром.

     

             Глава 3

     

      Стоя на палубе парохода, я искал Стеллу. Ее все ещё не было, но я знал, что она появится в последний момент. Такие женщины всегда точно рассчитывают момент своего появления. Они никогда не придут слишком рано или слишком поздно.

      И тут на палубу первого класса поднялся коренастый китаец с громоздким портфелем под мышкой, одетый в черный деловой костюм. Взглянув на него, я вспомнил зловещее отражение в зеркале на вилле Энрайтов. Это был тот самый человек. Ему было лет под сорок, все его тело буквально дышало силой, но двигался он с легкостью гимнаста. Он прошел мимо меня, даже не взглянув в мою сторону, и уселся на скамью, закрывшись газетой. При свете дня таинственности в нем было все же поменьше, чем тогда во время ужина.

      За минуту до отправления на пристани появилась Стелла. Она была в зеленом платье, с корзинкой в руках. Я помог ей подняться на палубу. Затем, усевшись рядом с ней на скамью, принялся травить небылицы, которыми привык дома потчевать бармена Сперроу и Джека Уэйда. Имя Джефферсона при этом не упоминалось. Через некоторое время Стелла небрежно спросила, чем я занимался все утро. Я ответил, что изучал задворки Гонконга.

      — Вот мы и приехали, — сказала она когда пароход причалил к пристани на Силвер-майбей. — Мне нужно занести покупки, потом немножко поболтаю со старушкой. Освобожусь через полтора часа, а вы пока погуляйте немного у водопада.

      — Так я и сделаю. Встретимся здесь?

      — Да. Следующий пароход отходит в шесть часов.

      Стелла разрешила мне отнести корзинку до стоянки такси и показала дорогу.

      — Идите по тропинке мимо Баттерфляй-хилл, — проинструктировала она меня. — Перейдете через мост. Дальше будет ещё один мостик, а прямо за ним откроется панорама водопадов.

      — Найду, — пообещал я.

      Когда Стелла, на прощание помахав мне рукой, ушла, я поискал глазами китайца, но его нигде не было. Я видел, как он сходил с парохода, но понятия не имел, куда он делся. До шести делать было совершенно нечего, и я решил прогуляться. Я прошел по тропинке, указанной Стеллой, и через некоторое время оказался в совершенно пустынной местности. Справа высился большой холм. Никого не встретив по пути, я дошел до водопада, полюбовался на падающую воду и решил возвращаться.

      В этот момент все и началось. Мимо моего лица пролетело что-то похожее на большого шмеля. Вслед за этим послышался звук отдаленного выстрела. Повинуясь правилу, вбитому в меня ещё со времени службы в пехоте, я скатился с дороги в траву и распластался на земле. В этот момент раздался второй винтовочный выстрел, поднявший пыль в двух ярдах от меня. Весь мокрый, с сильно бьющимся сердцем, я пополз по густой траве и ящерицей скользнул за камень. Было тихо, стрекотали цикады, и я потихоньку стал приходить в себя. Стреляли в меня, судя по всему, из винтовки с оптическим прицелом, а снайпер находится в доброй миле отсюда.

      Я проклинал себя за то, что не взял револьвер. Но на мне была рубашка с короткими рукавами и брюки, так что оружие просто некуда было спрятать. Снайперу это, конечно, было прекрасно известно. Ему нужно было только дождаться, пока я высунусь из-за камня. С величайшей осторожностью я приподнял голову, чтобы осмотреться и составить план дальнейших действий. Раздался новый выстрел. На этот раз пуля пролетела совсем рядом с моей головой. Я вжался в землю. Снайперов было двое! Один стрелок находился далеко, а другой — близко, чертовски близко от меня! Ничто не может помешать им приблизиться ко мне и расстрелять в упор! Оставалось уповать на везение. Я посмотрел на часы — 17.25. Пойдет ли Стелла мне навстречу? Допустим, она наткнется на эту парочку. Убьют ли они ее? Я отполз, стараясь освежить в памяти занятия по строевой подготовке. Через пять минут я оказался в ста футах от прежнего места и рискнул приподняться. Рядом с моей головой пролетела пуля и тут же раздался треск винтовочного выстрела. Я снова уткнулся носом в землю. Или я никудышный пехотинец, или эти двое умнее, чем я думал. Я немедленно изменил позицию и сделал это очень вовремя. Еще один выстрел разорвал тишину, и пуля ударила прямиком туда, где я только что лежал.

      Пока мне везло.

      Но с правой стороны трава кончалась, и дальше ползти было некуда. Я лежал прислушиваясь и ждал. Ничего не было слышно. Чтобы сориентироваться, необходимо было поднять голову, а в моем положении это — самоубийство. Я вспомнил старую армейскую уловку и приложил ухо к земле. Мой преследователь полз ко мне, прячась в высокой траве. Скоро он окажется рядом. Следовало точно определить, где он находится. Я стремительно метнулся сначала вправо, а потом влево, чтобы сбить стрелка с цели. Выстрелили с дальней позиции. Пуля взрыхлила землю у моих ног. Но риск не пропал даром: в шести ярдах от меня зашевелилась трава. Несомненно, ближайший противник находился именно там.

      Из травы поднялся китаец в синей куртке, сатиновых штанах и поношенной кепке. Солнце блеснуло на лезвии ножа, который он сжимал в руке. Хоть он и догадывался, где я прячусь, я не дал ему возможности напасть первым. Прыгнув, я ударил его плечом в грудь. Мы покатились по траве, но я успел одной рукой перехватить его руку с ножом, а второй сжать горло. Он попытался нажать мне пальцами на глаза, но я со всего размаха ударил его головой в лицо. Он хрюкнул. В драке со мной китаец не имел ни единого шанса. Он был наполовину легче и слабее меня. Я вырвал из его руки нож и изо всех сил сжал горло. Он ещё подергался некоторое время, потом обмяк. Тяжело дыша, я слез с него и растянулся на траве, опасаясь второго стрелка. Через несколько минут мой противник начал приходить в себя и застонал. Тогда я подполз к нему сзади и немного приподнял, прикрываясь им, как щитом. Во время драки кепка свалилась у него с головы, и на большом расстоянии он вполне мог сойти за меня. Вероятно, снайперу так и показалось, а может быть, ему было все равно. Раздался выстрел, и лицо китайца превратилось в кровавую кашу. На сей раз дальний снайпер не промахнулся. Я позволил трупу упасть на траву и отполз в сторону. Я ждал, время от времени прижимая ухо к земле. Ожидание было долгим. На моих часах была уже половина седьмого, когда снайпер, наконец, потерял терпение и решил проверить результаты своей работы.

      Он шел ко мне уверенно, зная, что я либо мертв, либо не представляю опасности. Сквозь траву мне были хорошо видны склон холма и приближающаяся приземистая фигура. Убийца нес винтовку под мышкой. Это был тот самый китаец в черном деловом костюме… Человек, которого я видел у Энрайтов и на пароходе. Внезапно меня озарило — идея заманить меня на остров принадлежала Стелле. На виллу меня пригласили, чтобы дать возможность китайцу рассмотреть меня. Нет сомнения, я попал в расставленные сети…

      По моим подсчетам, противник должен был появиться здесь минут через семь. На всякий случай я подобрал с земли нож с длинным лезвием, хотя от него было мало проку. Нож против ружья стоит немного. Неподалеку валялся увесистый плоский голыш. На всякий случай я взял и его в руку. Китаец уже шел по дороге. Он стал двигаться осторожнее. Я отполз ещё ярдов на двадцать. Убийца должен был вначале наткнуться на тело своего сообщника, а уже потом на меня. Теперь он был слишком близко, чтобы можно было наблюдать за ним. Я лег ничком на землю, зажав в одной руке камень, в другой — нож. Я слышал, как он удивленно хрюкнул, увидев тело своего дружка. И тут наши глаза встретились. Он схватился за винтовку, но я бросил камень быстрее, чем он нажал на спуск. Камень попал ему в плечо, однако убийца все же успел выстрелить. Пуля задела мне плечо, но и он выронил ружье.

      Когда он наклонился за винтовкой, я бросился на него. Это было все равно, что атаковать стену дома. Он с легкостью оторвал меня, потом схватил за руку и перебросил через плечо. Я лишился дыхания и от боли уронил нож. Упав на склон, я сгруппировался и покатился вниз. Преследователь бросился за мной. Откатившись ярдов на пятьдесят, я остановился и, тяжело дыша, смотрел, как он приближается со зловещей ухмылкой на толстом желтом лице. Винтовки у него не было. Я вскочил на ноги. Китаец с разбегу не сумел затормозить и пролетел мимо, безуспешно пытаясь схватить меня. Увернувшись, я ударил ногой в толстый зад. Он потерял равновесие и, упав, начал съезжать по склону холма. Нащупав тяжелый камень, я швырнул его вслед убийце. Камень попал в затылок, и тело китайца безвольно поползло вниз. Кажется, я размозжил ему голову, но это меня ничуть не беспокоило. Важно было только одно — на какое-то время меня оставили в покое…

      Я выбрался на дорогу и зашагал в сторону пристани.

      Ровно в восемь я вошел в бар Ванхоя. К этому времени я принял душ, переоделся и залепил ссадину от пули. И хотя она противно ныла, я был рад, что все так легко обошлось. Бар был переполнен. Американские моряки танцевали с китаянками. В отдельных кабинах сидели бизнесмены и, потягивая виски, обговаривали свои темные делишки. Надрывался музыкальный автомат. Я встал в дверях, стараясь отыскать в этом бедламе мадам. Златозубо улыбаясь, она выплыла из-за ширмы с драконами и провела меня в свободную кабинку.

      — Что будете пить? — спросила она, не глядя мне в глаза.

      — Шотландский виски.

      — Я сейчас принесу.

      Она скрылась за спинами танцующих. Минут через десять к моему столику подошел официант и поставил виски с содовой. Прошло ещё минут пять, прежде чем я увидел старую китаянку. На этот раз она присела за мой столик. Вид у неё был слегка встревоженный.

      — Шухай Тон согласна встретиться с вами, — сказала она. — Но не здесь, она будет ждать в своей квартире.

      Еще одна ловушка? Мне и без того хватило сегодня. Правда, я предусмотрительно надел пиджак. Под ним в кобуре — мой тридцать восьмой особый полицейский.

      — Где она живет?

      — Недалеко. Я могу вызвать для вас такси.

      После некоторого колебания я кивнул головой.

      — Хорошо… Но как я узнаю, что это та самая девушка?

      — Она покажет вам свои документы.

      Я допил виски и поднялся.

      — Если все будет удачно, я уплачу вам пятьдесят долларов.

      Мадам натянуто улыбнулась.

      — Хорошо. Я найду вам такси.

      Она вернулась через несколько минут.

      — Шофер знает, куда вас везти. Ее квартира на верхнем этаже.

      Пообещав, что встречусь с мадам позднее, я вышел в душную ночь. Мы ехали узкими улицами недолго. Машина остановилась у лавки ювелира, и шофер указал на боковую дверь. Я расплатился, не забыв дать щедрые чаевые, и немного задержался, ожидая, пока он не отъедет. Только после этого я толкнул дверь и поднялся по лестнице. В вестибюле был лифт, и я добрался на нем до верхнего этажа. Расстегнул кобуру и проверил, хорошо ли выходит револьвер, и только после этого позвонил в дверь, окрашенную в красный цвет. Через несколько секунд дверь открылась. На меня смотрела молодая китаянка, одетая в кремовый чунгазан с богатой вышивкой и пурпурные сандалии. Ее волосы красиво оттенял цветок лотоса.

      — Меня зовут Райан, — представился я. — Вы меня, вероятно, ждали.

      Она улыбнулась, обнажив белоснежные зубки.

      — Да, входите.

      Я вошел в большую комнату, уставленную цветами и современной мебелью из светлого дуба. Большие окна смотрели на море.

      — Вы Шухай Тон? — спросил я.

      — Да, так меня зовут.

      Она села в кресло, сложив руки на коленях. Ее брови были слегка подняты, на губах играла улыбка.

      — Чем вы можете доказать это?

      Этот вопрос, казалось, позабавил её. Она указала на стол.

      — Вот мои документы.

      Я взял удостоверение личности. Двадцать три года, танцовщица. Приехала в Гонконг пять лет назад.

      Немного успокоившись, я присел в кресло напротив.

      — Вы знали Германа Джефферсона?

      — Да, я знала его. Он умер две недели назад.

      — А его жену?

      — Конечно. Я была свидетельницей на их бракосочетании.

      — Вы можете мне сказать, чем Герман зарабатывал себе на жизнь?

      — Может быть, прежде чем я отвечу на ваш последний вопрос, вы скажете, кто вы такой и зачем пришли сюда? — спросила она, по-прежнему улыбаясь.

      — Я навожу кое-какие справки для отца Германа Джефферсона, — сказал я. — Ему хочется как можно больше знать о жизни Германа.

      — Зачем?

      — Не знаю. Он платит мне за эти сведения. Поэтому я стараюсь их добыть. Если вы сообщите мне что-то интересное, я вам тоже заплачу.

      Девушка склонила голову набок.

      — А сколько заплатите?

      — Это зависит от того, что вы мне сообщите.

      — Вас интересует, как он зарабатывал себе на жизнь? Никак. Он жил на деньги жены.

      — Лейла сказала мне, что в последнее время он снимал роскошную виллу на Рипали-бей.

      Она рассмеялась, запрокинув голову.

      — Он не способен был заплатить даже за номер в гостинице, жалкий лентяй!

      — Мне говорили, что он связался с торговцами наркотиками, — небрежно сказал я.

      Это возымело свое действие. Девушка замолчала и сразу посерьезнела.

      — Торговля наркотиками?.. Ничего не знаю.

      — А я и не говорю о торговле. Меня интересует транспортировка героина в Гонконг. Этим занимался Фрэнк Беллинг.

      — Мне ничего об этом не известно.

      Теперь девушка пристально наблюдала за мной, слегка наморщив лоб.

      — Но вы ведь знали Беллинга, не так ли?

      — Я встречалась с ним только один раз… на бракосочетании.

      — Он был другом Джефферсона?

      — Наверное. Мне об этом тоже ничего не известно.

      — Я слышал, что вскоре после брака Герман оставил жену и поселился на Рипали-бей…

      Ее беспокойство возросло.

      — До самой своей смерти он жил с женой в гостинице «Небесная империя». Он никогда не снимал виллу!

      Я предложил ей сигарету, но она отказалась. Закурив, я мысленно спросил себя, почему последнее место проживания Германа так важно для меня? Все, кроме Лейлы, говорили мне одно и то же. Однако я интуитивно чувствовал, что словам Лейлы можно верить, а всем остальным — нет.

      — Давайте поговорим о Джоян, — сменил я тему разговора. — Вы дружили?

      Девушка кивнула.

      — Да, Джоян — моя лучшая подруга. Мне было очень грустно, когда она уехала в Америку. Но я надеюсь, что вскоре увижусь с ней. Она обещала, если все пойдет хорошо, забрать меня к себе.

      Какое-то время я колебался, но потом решил выложить все.

      — Значит, вам ничего не известно? — спросил я.

      — Что неизвестно?

      — Она умерла.

      Девушка отшатнулась, словно я её ударил. Широко раскрыв глаза, прижала руки к груди. Я внимательно наблюдал за ней.

      — Умерла? Не может быть! — хрипло произнесла она.

      — Ее убили через несколько часов после приезда в Пасадена-сити.

      Лицо девушки менялось прямо на глазах. Оно сморщилось, и красота её сразу увяла.

      — Вы лжете! Я вам не верю! — крикнула она каким-то придушенным голосом.

      — К сожалению, это правда. Полиция пытается найти её убийцу.

      Она заплакала, закрыв лицо руками.

      — Уходите, — всхлипнула она. — Прошу вас, уходите!

      — Мне очень жаль, что я причинил вам боль. Я пытаюсь найти убийцу, и вы можете мне помочь. Послушайте…

      Она вскочила и бросилась в другую комнату, захлопнув за собой дверь. Ничего не оставалось делать, как уйти. Я спустился на этаж ниже и стал ждать. Через некоторое время девушка распахнула дверь своей квартиры, выглянула, посмотрела по сторонам и снова закрыла её. Я тихо поднялся и, подойдя к красной двери, прислушался. Через несколько минут я услышал, как она набирает номер телефона и что-то тихо говорит, но слов невозможно было разобрать. Когда она положила трубку, я спустился вниз и вышел на улицу.

      Напротив дома находился магазин. Я зашел внутрь и остановился у витрины, наблюдая за выходом из дома. Она выскользнула из подъезда через две минуты. Ее костюм резко изменился. Теперь на ней были поношенная кофта и брюки из дешевой материи — в таких обычно ходят крестьянки-поденщицы. Озираясь по сторонам, она пошла по набережной. Я следовал за ней в некотором отдалении. Через некоторое время она подошла к стоянке такси, переговорила с шофером и села в машину. Такси в густом потоке двинулось по улице. Я тоже вскочил в подвернувшуюся машину. Мне повезло: шофер немного разговаривал по-английски. Помахав у него перед носом 20-долларовой бумажкой, я велел ему следовать за первой машиной. Он обрадовался, кивнул мне, и мы начали преследование. Шухай Тон вышла у парома. Я расплатился с шофером и последовал за ней. Она поехала третьим классом, я же отправился на палубу первого. Паром отвез нас на пристань в Коолуме, и там она взяла рикшу. Я понадеялся на собственные ноги и едва не потерял её из виду. Оказалось, мы попали в район Гонконга, который фактически принадлежал Китаю. Какое-то время британские власти вообще не имели сюда доступа, и он превратился в рассадник наркомании и бандитизма. Полиция вынуждена была установить там постоянное патрулирование, и китайские власти не препятствовали этому. Так или иначе, это место не слишком подходило для европейцев. В узких переулках негде было укрыться. Если бы девушка оглянулась, то сразу же заметила бы меня. Какое-то время мы блуждали по лабиринту извилистых улочек. Я неотступно держался за её спиной. Потом девушка подошла к одной из дверей, открыла её и вошла. Я постоял немного, чувствуя себя не совсем уютно под взглядами китайцев, сидящих или лежащих возле соседнего дома. У них были бледные лица, а глаза — с булавочную головку. Не знаю, видели ли они меня, но от их неподвижных взглядов у меня по спине пробегала дрожь. Я открыл дверь и вошел в дом. Откуда-то сверху доносился женский голос. Я расстегнул кобуру и поднялся по крутой лестнице. На верхней площадке было две двери. Я остановился и вдруг услышал грубый мужской голос:

      — Послушай, желтая сука, если ты соврала мне, я убью тебя!

      Без сомнения, говорил американец: его выдавал сильный акцент.

      — Он сказал именно так! — крикнула Шухай Тон. — Ее убили через несколько часов после приезда в Пасадена-сити!

      Это меня заинтриговало, и только я хотел прислонить ухо к ближайшей двери, как вдруг позади меня раздался спокойный голос:

      — Не двигайтесь, мистер Райан. Руки вверх!

      Знакомый голос с китайским акцентом. Я стоял, не двигаясь, пытаясь вспомнить: откуда я могу его знать?

      — Прошу вас, откройте дверь и войдите. Предупреждаю, у меня в руках револьвер.

      Я сделал шаг вперед и переступил порог убогой голой комнаты. Узкая кровать с деревянной подпоркой вместо изголовья. На перевернутом упаковочном ящике стоял закопченный чайник и две грязные чашки. На вбитом в стену гвозде висело грязное полотенце, под ним стоял старый таз и кувшин с водой. Сидевшие на корточках Шухай Тон и узкоплечий мужчина, одетый в китайский костюм и мешковатую кепку, повернулись ко мне лицом. Вначале я принял мужчину за китайца, но потом понял, что передо мной европеец.

      Девушка испуганно вскрикнула, мужчина ударил её, и она упала на пол.

      — Проклятая баба! — заорал он. — Ты привела его прямо сюда! Убирайся вон!

      — Прошу вас, пройдите, — раздался голос за спиной, и я получил чувствительный толчок в спину.

      Девушка, всхлипывая, вскочила на ноги и пробежала мимо меня, только её и видели.

      Воспользовавшись ситуацией, я рискнул оглянуться через плечо. Мне с достоинством улыбался Вонг Хопхо — гид, говорящий по-английски. Пистолет сорок пятого калибра упирался мне под левую лопатку. Вонг закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Я изучал сидящего передо мной мужчину. У него был изнуренный больной вид, к тому же он был небрит и давно не мылся.

      — Проверь, нет ли у него оружия, — скомандовал незнакомец.

      Вонг левой рукой похлопал меня по бокам, нашел револьвер и забрал его. Я решил, что передо мной не кто иной, как Фрэнк Беллинг собственной персоной. В противном случае какой смысл во всем этом?

      — Вы Беллинг? — спросил я. — Я давно ищу вас.

      — О'кей, вот вы и нашли меня. Но добром для вас это не кончится.

      Я посмотрел на Вонга — он улыбался. У меня появилось подозрение, что в Гонконге улыбаются все: шлюхи, сводни, убийцы, торговцы наркотиками…

      — Значит, это была ловушка, — догадался я. — Вы специально ждали меня в аэропорту… И кто же информировал вас о моем приезде?

      Вонг захихикал.

      — У нас свои источники информации. Не нужно быть таким любопытным, мистер Райан. Вы напрасно пришли сюда.

      — Тем не менее, я здесь. Что же делать, раз я такой любопытный. Ведь, как ни говори, это мое ремесло.

      — Что вам нужно? — спросил Беллинг.

      — Я пытаюсь найти убийцу Джоян Джефферсон и начал розыск отсюда.

      Его глаза злобно заблестели.

      — Правда, что она умерла?

      — Да.

      Он снял кепку и отбросил её в сторону. Его нечесанные волосы грязно-желтого цвета давно нуждались в стрижке. Беллинг запустил грязные пальцы в шевелюру и закусил губу.

      — Что с ней случилось? Сообщите факты.

      Я рассказал ему о таинственном звонке Джона Хардвика, о том, как меня выманили из конторы и как по возвращении я нашел труп. Я признался, что старик Джефферсон поручил мне найти убийцу.

      — А что делает полиция? Она что, сама не в состоянии найти его? — спросил Беллинг.

      — Им ничего не удалось узнать, да и мне тоже. Вот почему я искал вас.

      — Да чем я могу помочь, черт возьми?

      Пот выступил на его бледном лице. Он смотрел на меня злобно и испуганно.

      — Вы можете мне кое-что рассказать о Джефферсоне. Был ли он членом организации по перевозке наркотиков?

      — Я ничего не знаю о Джефферсоне! Не суйте нос не в свое дело! А теперь убирайтесь! Джефферсон мертв и оставьте его в покое. Убирайтесь вон! Немедленно!

      Мне следовало быть настороже, но я слишком увлекся всем увиденным и поплатился за это. Заметив, что Беллинг смотрит мимо меня на Вонга, я повернулся, но в этот момент Вонг резко ткнул меня револьвером в живот, а когда я согнулся от боли, добавил рукояткой по макушке.

      Как сквозь вату, я услышал чей-то голос над моей головой:

      — Фрэнк Беллинг — англичанин, верно?

      И другой голос ответил:

      — Совершенно верно, англичанин.

      «Наверное, у меня галлюцинации на почве черепной травмы… Но что-то в моих галлюцинациях не стыкуется: грязный тип, назвавший себя Беллингом, говорит с очень сильным американским акцентом. Может ли у англичанина быть такой акцент? Вряд ли…» Внезапно острая боль в голове оборвала мои мысли, и я услышал собственный стон. Он донесся откуда-то издалека.

      «Ладно, ладно, — сказал я сам себе. — Ничего плохого тебе не сделали. При твоей работе этого всегда следует ожидать. Еще повезло, что жив остался…» Я открыл глаза, но ничего не увидел. Было темно, как в пекле. Но по знакомому запаху я определил, что нахожусь в той квартире, где Вонг стукнул меня револьвером по макушке. Я поднялся, морщась от боли, и ощупал шишку на голове. Несколько минут я просидел на полу, собираясь с мыслями и силами, потом встал. Дверь нашлась совсем рядом. Я нащупал её и открыл. Слабый свет, освещавший площадку, показался мне после темноты ослепительным, и я закрыл глаза. Пришлось немного поторчать в дверном проеме, привыкая к освещению и прислушиваясь. Снизу доносилось смутное бормотание мужских голосов. Я взглянул на часы — пять минут первого. Значит, я провалялся без сознания чуть больше получаса… время вполне достаточное, чтобы Вонг и Беллинг скрылись из этой зловонной дыры. Спускаясь по лестнице, я услышал чьи-то шаги. Моя рука автоматически скользнула под пиджак, но револьвера там не было. Яркий луч света ослепил меня.

      — Что это вы здесь делаете? — услышал я знакомый голос с шотландским акцентом. По лестнице поднимался сержант Хэмиш, а за ним полицейский-китаец.

      — Изучаю трущобы, — ответил я спокойно. — А вы?

      — Вас видели, когда вы входили в эту дверь, — сказал Хэмиш. — Я решил поинтересоваться, что вы здесь делаете.

      — Вы немного опоздали. Мне пришлось повздорить малость с Фрэнком Беллингом.

      — С кем?!. — он изумленно воззрился на меня. — Где он?

      — Удрал, я думаю. — Я потрогал шишку. — Его дружок-китаец стукнул меня, прежде чем я успел обменяться с Фрэнком верительными грамотами.

      Сержант осветил фонариком мой затылок и присвистнул.

      — Ну что ж, сами напросились на неприятности…

      — Уберите этот свет, а то у меня раскалывается голова.

      Он прошел мимо меня в комнату и обшарил её лучом фонарика. Естественно, в ней никого не было.

      — Поехали. Шефу-инспектору будет интересно поговорить с вами.

      — Ему захочется поговорить и с девушкой по имени Шухай Тон, — усмехнулся я. — Лучше сразу послать за ней. Похоже, что она тоже собирается дать деру.

      — Какое отношение она имеет к Беллингу?

      — Она привела меня сюда. Поспеши, приятель, иначе ты можешь просто опоздать.

      Хэмиш сказал что-то полицейскому, и тот побежал вниз.

      Через полчаса я вернулся на остров и пообщался с шефом-инспектором. Должно быть, его вытащили из постели, так как вид у Маккарти был не очень довольный.

      Голова у меня ещё болела, но, выпив чашку чая, я почувствовал себя значительно лучше. Сержант Хэмиш прислонился к стене, вооружился зубочисткой и уставился в пространство ничего не выражающим взглядом. Маккарти посасывал неизменную трубку.

      Я рассказал ему о моем разговоре с Шухай Тон и о том, как потрясло её известие о смерти Джоян.

      — Мне показалось, что она захочет поделиться этой новостью со своими приятелями, — продолжал я. — Подождав её на улице, я последовал за ней.

      Затем я подробно описал им дальнейшие события этого злополучного вечера.

      После долгой паузы Маккарти сказал:

      — Вам следовало сразу прийти к нам.

      Я оставил это замечание без ответа, а он некоторое время обдумывал полученные от меня сведения. Потом зазвонил телефон. Он поднял трубку, выслушал сообщение и сказал:

      — Продолжайте наблюдение. Она мне нужна.

      — Девушка не возвращалась домой, — сказал он. — Но наш человек наблюдает за домом и мы обязательно разыщем её.

      — Я и не надеялся, что она будет дожидаться прихода полиции у себя дома. Меня не удивит, если её найдут в заливе, как Лейлу. У вас есть фотография Беллинга? — спросил я. — Мне сдается, что я разговаривал не с ним. Тот парень говорил, как американец.

      Маккарти открыл ящик стола и достал оттуда пухлую папку, внушительная толщина которой подсказала мне, что Маккарти интересуется личностью Беллинга более детально, нежели поведал об этом мне. Шеф-инспектор вынул снимок и бросил его так, что тот лег прямо против меня. Я взглянул на него и почувствовал, как мурашки поползли по спине. Это был тот же самый снимок, который передала мне Джейн Уэст и тот же самый снимок, который я нашел на дне чемодана Джоян. Все то же безжалостное лицо гангстера, которое, по словам Джейн, принадлежало Герману Джефферсону.

      — Вы уверены, что это Беллинг? — спросил я.

      Маккарти непонимающе посмотрел на меня.

      — Это полицейская фотография. Мы разослали такие снимки в газеты, когда начали разыскивать его. Так что сомнений быть не может — это Фрэнк Беллинг.

      — Я разговаривал не с этим человеком… хотя он назвался Беллингом.

      Маккарти отпил чай и начал выбивать трубку. По энергии, которую он вкладывал в это занятие, я понял, что он злится на меня.

      — Тогда с кем же вы разговаривали?

      — Вы когда-нибудь встречались с Джефферсоном?

      — Да… А что?

      — У вас есть его фотография?

      — Нет… Он ведь американский подданный.

      — Можете его описать?

      — Худой, с резкими чертами лица, волосы редкие, соломенного цвета.

      — Точь-в-точь, тот тип, с которым я разговаривал час назад. Черт возьми! Так я видел Германа!

      Наступила долгая пауза, потом Маккарти сказал:

      — Джефферсон умер, а его тело отправлено самолетом в Америку.

      — Джефферсон жив! Во всяком случае, он был жив ещё час назад.

      — Труп в машине так обгорел, что идентификация была практически невозможна, но жена опознала его по кольцу на пальце и портсигару. У нас не было причин считать, что этот человек не Джефферсон, — сказал Маккарти, как бы пытаясь убедить самого себя.

      — Если это не Джефферсон, а я чертовски уверен в обратном, то кто же это тогда? — спросил я.

      — Почему вы спрашиваете меня? — удивился Маккарти. — У нас все ещё нет причин считать, что Джефферсон жив.

      — Высокий худой мужчина с зелеными глазами и редкими волосами, тонкими губами, — сказал я и немного подумав, добавил:

      — На правой руке у него искривлен мизинец. Похоже, что он когда-то был сломан и не правильно сросся.

      — Это Джефферсон, — изрек Хэмиш, молчавший до сих пор. — Я помню его кривой палец.

      — Так кого же мы отправили в Америку?

      — Я думаю, труп Фрэнка Беллинга, — ответил я. — Но для чего Джефферсон пытался меня убедить, что он Беллинг? Зачем ему это понадобилось? — Я потрогал шишку на черепе и поморщился. — Если вы не против, я отправлюсь домой, а то чувствую себя так, словно меня переехала машина.

      — Вы и выглядите так, — посочувствовал Маккарти. — Опишите нам Вонга.

      — Приземистый, толстый, с золотыми зубами. На мой взгляд, он ничем не отличается от остальных китайцев.

      — Это верно, — согласился Маккарти, подавляя зевоту. — Они все для нас на одно лицо, как и мы для них. — Он повернулся к Хэмишу. — Возьмите людей и прочешите район. Посмотрим, не удастся ли найти Джефферсона. Я не слишком верю в успех, но попытка не пытка. — Потом повернулся ко мне. — О'кей, Райан. Можете отправляться домой. Остальным мы займемся сами.

      Я вышел из комнаты вместе с Хэмишем.

      — Искать там Джефферсона — все равно, что иголку в стоге сена, — рассердился Хэмиш. — Никто ничего не знает, все покрывают друг друга.

      — Не унывайте, — жестко сказал я. — По крайней мере, у вас будет хоть какое-то занятие.

      Сев в машину, я отправился в отель, чувствуя себя старым и разбитым. Дежурный подал мне ключ. Большинство номеров состояло из двух комнат, гостиной и спальни, разделенных занавесками. Открыв дверь, я вошел в гостиную, зажег свет и снял куртку. Благодаря кондиционеру в комнате было прохладно. Единственным моим желанием было принять скорее душ и лечь в постель. Но не тут-то было. Раздвинув занавески, я вошел в спальню и увидел, что на моей кровати лежит женщина. Это была Стелла Энрайт, одетая в черное с золотом платье для коктейлей. Туфли валялись около кровати. С секунду мне казалось, что она мертва, но потом я понял, что она просто спит. Я стоял и смотрел на нее. Голова раскалывалась от боли, и я никак не мог понять, как она проникла в мой номер. Как-будто почувствовав мой взгляд, Стелла открыла глаза и села на кровати, поджав длинные ноги.

      — Простите, — улыбнулась она. — Я вас так долго ждала, что успела уснуть.

      — Неужели долго? — спросил я, только чтобы что-то сказать.

      Плюхнувшись в кресло, я терпеливо ждал, когда она наденет туфли. Она поправила волосы и перешла в гостиную. Я поплелся следом.

      — Я здесь с десяти часов, — объяснила она. — Я так беспокоилась о вас, что решила узнать, почему вы не пришли на пристань. Что с вами случилось? Из-за вас я едва не упустила пароход.

      — Меня задержали, — ответил я, думая о китайце с ножом и о другом, с винтовкой. — Теперь я у вас кое-что спрошу. Это вам пришла в голову идея пригласить меня на остров с водопадами?

      Стелла уселась на подлокотник кресла, лицом ко мне.

      — Что вы имеете в виду?

      — Ничего особенного… Просто я сгораю от любопытства: это ваша мысль или вам кто-то посоветовал?

      Она нахмурилась и посмотрела на меня.

      — Не помню… а разве это важно? Вообще-то это брат сказал, что вы одиноки и обрадуетесь моему обществу.

      — Он действительно ваш брат?

      Она смешалась и отвела глаза.

      — Вы задаете странные вопросы.

      — Вы не похожи друг на друга, — пояснил я. — Кроме того, мне странно, что такая девушка, как вы, живет с братом.

      Я увидел, что она колеблется, потом Стэлла кивнула.

      — Да, он мне не брат. Мы знакомы с ним всего два месяца.

      Я отказался от мысли лечь спать, достал пачку сигарет, и мы закурили. Стелла устала сидеть на узком подлокотнике и грациозно переместилась в кресло. Она откинулась на спинку, глубоко затянулась и закрыла глаза.

      — Мы встретились в Сингапуре. Я выступала там в ночном клубе со стриптизом. Меня пригласили в Нью-Йорк, и я была такая дура, что согласилась поехать туда. Вскоре ночной клуб закрыли, и я так и не получила своих денег. Тут подвернулся Гарри. Он несколько раз видел мои выступления и предложил переехать к нему. Богатый, обаятельный, и… я согласилась. Это было неплохое время. Потом поползли сплетни… — Она открыла глаза и посмотрела на тлеющий кончик сигареты. — Мне захотелось домой, но не было денег. Гарри не хотел отпускать меня, и мы переехали сюда. Он достал мне фальшивый паспорт, мы поселились на вилле Фана, как брат и сестра. — Она посмотрела на меня. — Вы не могли бы одолжить мне денег? Я верну через несколько месяцев.

      — Как он достал фальшивый паспорт?

      Она покачала головой.

      — Не знаю… Я не интересовалась. Одолжите мне денег, или, если хотите, мы можем путешествовать вдвоем. — Она натянуто улыбнулась, и я понял, что она боится. — Вы понимаете, что я имею в виду? В возмещение денег…

      Стелла вдруг насторожилась.

      — Не впускайте сюда никого, — сказала она. Голос её задрожал. — Я не хочу, чтобы меня застали у вас.

      — Коридорный все равно знает — ведь это он впустил вас сюда.

      — Нет. Я знала номер и сама взяла ключ с доски. Там висело два ключа.

      Голова у меня все ещё болела.

      — Чего вы боитесь?

      Она немного расслабилась, но почему-то избегала моего взгляда.

      — Я не боюсь. Мне просто хочется уехать. Я хочу домой.

      — Почему вдруг такая срочность?

      — Неужели надо задавать так много вопросов? Вы дадите мне денег? Если вы пообещаете дать мне денег, я буду спать с вами. Можно начать прямо сейчас.

      — Я дам вам денег, если вы расскажете все, что знаете о Гарри Энрайте.

      Она заколебалась.

      — По правде говоря, я знаю о нем очень мало. Это просто плебей, который устал от жизни.

      Я разозлился.

      — Неужели? Ну что ж, если это все, то я оставлю свои деньги при себе, — поднявшись, я подошел к телефону. — Хочу заказать виски, а потом лягу спать… Один. Вам лучше уйти до прихода официанта.

      — Нет… подождите!

      Я вызвал комнату обслуживания и заказал виски. Когда я повесил трубку, Стелла сказала:

      — Вы действительно дадите денег, если я расскажу все, что знаю?

      — Я всегда держу слово.

      — По-моему, он занимается контрабандой наркотиков, — сказала Стелла, нервно сцепив руки.

      — Почему вы так думаете?

      — По ночам к нему приходят какие-то люди. В Сингапуре он встречался в доках с моряками. Как-то раз полиция устроила обыск в нашем бунгало, но ничего не нашла. Думаю, он не хранит товар дома, а тут же переправляет на моторке.

      — До вашего приезда на вилле жил Джефферсон?

      — Да. Но Гарри не велел вам этого рассказывать. Когда Джефферсон умер, Гарри приехал из Сингапура заменить его. Эта вилла очень удобна для контрабандистов.

      В дверь тихо постучали.

      — Это официант, — сказал я. — Идите в спальню и сидите там тихо.

      Стелла вышла в спальню и закрыла за собой дверь. Я пошел впустить официанта, но вместо него увидел Гарри Энрайта. В его руке зловеще поблескивал револьвер тридцать восьмого калибра.

      — Не надо шуметь, приятель, — предупредил он. — Отойди назад и не делай глупостей.

      Мне пришлось отступить.

      — Не смотри на дверь с надеждой, — сказал Энрайт. — Я сказал официанту, что тебе расхотелось пить, и он ушел.

      — Могу я сесть? — спросил я.

      — Конечно.

      Устроившись в кресле, я оглядел его. На губах, словно приклеенная, застыла улыбка, но холодные, стальные глаза настораживали. Он твердо держал револьвер, направив ствол мне в голову.

      — Ты хитер. Ты даже не представляешь, как ты дьявольски хитер. Ты сделал то, на что я безуспешно потратил три недели.

      — Что именно?

      — Ты нашел Джефферсона. Я до потери сознания его искал… Только подумать, тебя едва не ухлопали по моему приказу! А ты взял и нашел его для нас, прямо как по заказу.

      — Я не собирался выслеживать вас, — сказал я. — И не цельтесь мне в лоб вашей пушкой! У меня и без того был трудный день.

      Продолжая держать меня на мушке, Энрайт отошел и сел в кресло, в котором только что сидела Стелла.

      — Пока ты ведешь себя хорошо, у меня нет причин воспользоваться ею. Так что ты сказал копам? С того момента, как ты заинтересовался виллой, тебе на хвост сел наш человек. Я заметил тебя ещё на водном велосипеде. С этого момента мы не спускали с тебя глаз.

      — Мы? Ты имеешь в виду организацию по контрабанде наркотиков?

      — Вот именно. Это — большое дело. Слишком большое для тебя. Я обливаюсь потом, когда думаю, что те двое могли убить тебя. Это была моя ошибка. Надо было оставить тебя в покое, но я не мог предположить, что ты ищешь только Джефферсона.

      — Я не искал его… я думал, что он умер.

      — Мы тоже так думали. Он всех сумел надуть. Мы охотились за Беллингом, но потом появился ты и привел нас к Джефферсону.

      — Значит, вы нашли его? — спросил я, думая, чем занимается в этот момент Стелла.

      — Да, мы нашли его. — Энрайт злобно усмехнулся. — Вонга мы тоже нашли. Раньше он входил в нашу группу, но потом связался с Джефферсоном. Оба получают то, что заслужили. А то, что от них останется, унесет море.

      — Чем они заслужили такую ужасную смерть?

      — Так всегда поступают с предателями. Что ты сказал полиции?

      — Ничего такого, чего они не знали раньше.

      Он долго молча смотрел на меня, потом встал.

      — Сейчас мы с тобой немного прокатимся и там продолжим нашу беседу. Только без глупостей — снаружи четверо моих людей. Они вооружены ножами и на расстоянии сорока футов попадают в туза.

      — Что же будет после нашего разговора?

      Он усмехнулся.

      — Узнаешь. Не надейся на коридорного. Это тоже наш парень. И в вестибюле мой человек. Иди спокойно, если хочешь остаться в живых.

      Энрайт сунул револьвер в карман, но не выпустил рукоятки.

      — Иди вниз, — приказал он. — Я иду следом.

      Я спустился в вестибюль. Он был удивительно безлюдным. Только двое сидели в креслах. Один из них — сержант Хэмиш, а другой — коп, которого я видел в Управлении полиции. Едва я их заметил, как бросился ничком на пол, за долю секунды до того, как грянул выстрел. Я продолжал лежать, а надо мной вовсю продолжалась стрельба. Через пару минут меня коснулись носком ботинка.

      — Можете встать, — сказал Хэмиш.

      Я повернулся на бок, посмотрел на него, потом встал. Энрайт лежал на спине, и по его лицу стекала кровь. Карман куртки курился дымом.

      Он был мертв.

      — Нужно было взять его живым, — сказал я.

      — Если бы я его не прикончил, он прикончил бы вас, — сказал Хэмиш равнодушно. — А может быть и меня. Он ведь здесь не один.

      — Да. Их здесь четверо. Коридорный тоже их человек.

      Хэмиш успокаивающе махнул рукой. — Мы взяли всех. Кто та женщина, что позвонила нам?

      Я недоуменно уставился на него.

      — Разве была женщина?

      — А как бы мы оказались здесь, если бы не звонок? — раздраженно спросил он. — Нам звонила женщина. Кто она?

      — Понятия не имею, — ответил я. — Наверное, моя поклонница.

      Шестеро полицейских-китайцев ворвались в вестибюль. Хэмиш коротко переговорил с ними, потом повернулся ко мне. — Поехали, — сказал он. — Вам нужно поговорить с шефом.

      Пока полицейские выносили тело Энрайта, мы с Хэмишем вышли из гостиницы и сели в поджидавший нас джип.

      Я прождал Маккарти более трех часов и даже немного вздремнул. Около четырех меня разбудил уставший Хэмиш.

      — Пойдемте, — сказал он.

      Я сел.

      — Что ещё приготовили для меня на этот раз?

      — Шеф-инспектор хочет поговорить с вами. Думаете, вы один хотите спать? — ответил сержант.

      Маккарти дымил трубкой, перед ним стояла чашка с нетронутым чаем. Дежурный офицер принес и мне чашку чая. Хэмиш подавил зевоту и прислонился к стене.

      — Морская полиция задержала человека, пытавшегося удрать на лодке Энрайта, — сказал Маккарти. — Пришлось с ним повозиться, но потом он раскололся.

      — Он американец?

      — Китаец… приехал из Кантона. Я решил, что это может вас заинтересовать, поскольку вы занимались делом Джефферсона.

      — Спасибо. Нашли Джефферсона?

      — Полтора часа назад его вытащили из бухты, — сказал Маккарти и поморщился. — Держу пари, что он предпочел бы умереть сразу. Прежде чем убить, с ним круто поговорили. Теперь это дело немного прояснилось. Вот как оно мне представляется: после приезда в Гонконг Джефферсон жил на заработки Джоян. Познакомившись с Фрэнком Беллингом, он включился в контрабанду. Беллинг жил на вилле Рипали-бей. Эта вилла очень удобна для контрабандистов — она достаточно изолирована, имеет гавань и быстроходную моторную лодку. Но обстоятельства переменились… Мы сели на хвост Беллингу и даже получили ордер на арест. Его предупредили, он решил исчезнуть и пожить немного в Кантоне, пока здесь все успокоится. Джефферсон заменил его и переселился на виллу. Вскоре после этого понадобилось доставить в Гонконг большую партию наркотика. Беллинг тайно приехал сюда, чтобы проинструктировать Джефферсона. Такое количество героина — целое состояние, Джефферсон очень хотел разбогатеть и задумал украсть его. Правда, он не знал рынков сбыта, да и опасался мести Беллинга. Однако судьба, если можно так выразиться, улыбнулась ему. Героин прибыл, его спрятали на вилле. Джефферсон с Беллингом поехали в Лекипас — отправной пункт для переезда в Кантон. Машина на большой скорости перевернулась, и Беллинг погиб. Джефферсон решил воспользоваться этим, надел на палец Беллинга свое кольцо и положил в карман свой портсигар. Затем поджег машину. Катастрофа произошла в четыре часа утра на пустынном участке шоссе, так что Джефферсона никто не видел. На украденном велосипеде он приехал на виллу и перевез героин в гостиницу «Небесная империя». Потом уговорил жену опознать тело, а сам спрятался в китайском квартале Коолума.

      — Зачем это ему понадобилось?

      — В спешке он схватился за первую возможность исчезнуть. Но вскоре понял, что влип. Организация безжалостна и скора на расправу. Едва только слухи о несчастном случае дошли до нее, обнаружилось, что героин исчез. Естественно, решили, что это дело рук Беллинга и начали усиленно его разыскивать. Джефферсон немного успокоился. Пока организация занималась поисками Беллинга, он был вне подозрений. Но ему нужно было бежать из Гонконга, а такой возможности он не находил. Его считали мертвым, а фальшивый паспорт он достать не смог.

      — А героин? — спросил я.

      Маккарти нахмурился.

      — Вряд ли мы его найдем. Скорее всего пытками его хотели вынудить указать тайник.

      — Мне кажется странным, что Джоян повезла тело мнимого Германа в Америку.

      — А как иначе ей удалось бы бежать из Гонконга? — пояснил Маккарти. — У неё не было денег, а так она их получила от старика.

      — При чем же здесь Вонг?

      — Дело в том, что он был членом шайки Беллинга, но потом переметнулся к Джефферсону.

      — Он встречал меня в аэропорту. Откуда он мог знать, что я приеду? Кто мог сообщить ему об этом? Когда я использовал его в качестве переводчика, он вел себя довольно уверенно. Очевидно, его задачей было удержать меня подальше от Джефферсона, и это ему почти удалось. Если бы не ошибка Энрайта, я никогда не добрался бы до него.

      — Что нам делать с телом настоящего Джефферсона?

      — Думаю, что необходимо отправить в Америку. Я зайду в консульство и оформлю все необходимые доверенности и документы. Тело Вонга тоже найдено?

      — Ищем. Кстати, вам ничего не известно о китайце, застреленном на Силвер-мейбей? Он убит из винтовки системы Ли Энфилда.

      — Неужели? Я не имел дело с винтовкой Ли Энфилда со времен войны.

      — Я и не утверждаю, что это вы его застрелили. Но вы ведь были там?

      — Я осматривал тамошний водопад.

      — Как раз возле него мы и нашли труп.

      — Как странно.

      — Вы не слышали стрельбу? — Маккарти пристально смотрел на меня, потом пожал плечами. — Впрочем, я уверен, если бы вы что-то слышали, вы тотчас бы информировали нас.

      — Ну, разумеется…

      Наступила пауза.

      — У Энрайта есть сестра. Шикарная женщина, — сказал Маккарти. — Вы не знаете, где она может быть?

      — Вероятно, на вилле. Лежит в постели, в которой и я не прочь поваляться.

      — Мы проверяли, женщины там нет. Когда вы её видели в последний раз?

      — На пароходе, по пути в Силвер-майбей. Она везла какие-то продукты своей старой служанке.

      — С тех пор вы её не видели?

      — Ну… как бы вам сказать…

      — По-моему, именно она сообщила, что Энрайт находится у вас.

      — Вполне возможно. У неё отзывчивое сердце.

      Маккарти вдруг улыбнулся.

      — Бросьте, Райан, мы знаем о ней все. Ее зовут Стелла Мей Тэйсон. Она выступала со стриптизом в ночном клубе Сингапура. Сблизившись с Энрайтом, переехала сюда. Паспорт у неё фальшивый.

      — Ну и что? — я вопросительно посмотрел на него.

      — Когда она позвонила, мы проверили — она звонила из вашего номера. Есть у нас и свидетели, которые видели, как она поднималась в ваш номер около десяти часов. Как мне кажется, она и сейчас там.

      — Вероятно… Во всяком случае, я надеюсь на это, — сказал я. — Она спасла мне жизнь, а вы хотите, чтобы я поступил с ней неблагородно.

      — Никогда не следует врать полиции, — назидательно заметил Маккарти. — Поскольку эта женщина спасла вам жизнь, а нам помогла накрыть шайку контрабандистов, её можно пока оставить в покое. Передайте — мы даем ей двадцать четыре часа на сборы. Но стоит ей задержаться, и нам придется предпринять кое-какие меры.

      — Спасибо, я передам ей ваши слова. Я и сам собираюсь в дорогу. Мне ещё нужно найти убийцу жены Джефферсона. Он, как я думаю, находится в Пасадена-сити. Благодаря тем фактам, которые мне удалось раздобыть здесь, наверное, это будет мне вполне по силам. Надеюсь, теперь я могу уйти?

      — Да, можете, — согласился Маккарти.

      — Я хочу вернуться в отель и немного поспать.

      — Если она все ещё в вашем номере, я не уверен, что вы осуществите свое намерение. — Маккарти обернулся к Хэмишу. — Отвези его в отель. Он спешит.

      Я вернулся в отель, когда солнце уже позолотило вершины гор. В номере горел свет. Стелла дремала в кресле. Когда я вошел, она испуганно вскочила.

      — Успокойтесь, — я запер дверь. — Теперь вам нечего бояться.

      — Я слышала стрельбу и подумала, что вас убили.

      Я шлепнулся в кресло.

      — Вы оказали мне большую услугу. Спасибо.

      — Хотела вам помочь, но было так страшно, что он услышит.

      — Вам необходимо в двадцать четыре часа покинуть Гонконг. Я оплачу проезд. Полиция не станет чинить препятствий. И лучше всего воспользоваться своим настоящим паспортом. Он у вас имеется?

      Она вздохнула с облегчением.

      — Да. А где Гарри?

      — Ему не повезло. Полицейские стреляют лучше. Для него это наилучший выход: он не выдержал бы тюремной жизни.

      Она вздрогнула.

      — Он убит?

      — Да, наповал… Спать хочу — умираю. Сейчас приму душ и — на боковую. Вы можете лечь на кровать, а я займу диван.

      Я принял душ, смывая накопившуюся усталость, потом, надев пижаму, вышел из ванной. Стелла, уже раздетая, лежала на кровати.

      Мы посмотрели друг на друга, она протянула ко мне руки…

      Когда я засыпал, она все ещё сжимала меня в объятиях.

     

             Глава 4

     

      Все вокруг казалось таким знакомым… Коридор, крашеный в приятный серый колер, топот кованых башмаков, каменные лица копов, в упор не видящих мою скромную персону, запах пота, дезинфекции и страха — все, чего мне так не хватало в Гонконге!

      Я остановился возле двери лейтенанта Ретника и постучал. В ответ что-то рявкнули.

      Я повернул ручку и вошел. Ретник сидел за столом, а сержант Палски, прислонившись к стене, жевал спичку. Оба уставились на меня, как на выходца с того света. Потом Ретник сдвинул шляпу на затылок и стукнул кулаком по столу.

      — Вы только посмотрите, кто к нам пришел! — воскликнул он, обращаясь неизвестно к кому. — Вот это сюрприз! Если бы я знал о твоем приезде заранее, выстроил бы почетный караул. Как тебе понравились китайские шлюхи?

      — Никак, — ответил я, садясь. — Был слишком занят. Вам удалось распутать дело об убийстве?

      Ретник вытащил портсигар, достал сигару и, откусив кончик, закурил. Мне он сигару не предложил.

      — Нет еще. А ты что-нибудь узнал?

      — Может быть. А вам удалось что-нибудь выяснить?

      Он нахмурился.

      — Мы все ещё ищем Хардвика. А какие у тебя новости?

      — Джоян привезла сюда не Германа Джефферсона.

      Известие поразило Ретника. Он поперхнулся дымом, выругался, отложил сигару и высморкался в грязный платок. Потом откинулся в кресле и уставился на меня водянистыми глазами.

      — Послушай, если ты врешь…

      — Германа Джефферсона убили два дня назад, — сказал я. — Его труп найден полицией Гонконга в заливе. Тело прибудет сюда в конце недели.

      — Боже правый! Тогда кто же был в гробу?

      — Некто по имени Фрэнк Беллинг. Британский подданный, связанный с контрабандой наркотиков.

      — Ты уже сообщил об этом Джефферсону?

      — Нет… Я решил вначале сюда, а уж потом нанесу визит старику.

      Ретник глянул на Палски, который всей пятерней чесал загривок, потом снова перенес внимание на меня.

      — Выкладывай все, — сказал он. — Эй, подожди минутку, надо запротоколировать. — Он поднял трубку и вызвал стенографистку. Вошел молодой коп и, открыв блокнот, сел в стороне, выжидающе поглядывая на меня.

      — Начинай, — скомандовал Ретник. — Дай полный отчет. Я проверю каждое слово, и если окажется, что ты солгал, я заставлю тебя пожалеть, что твой отец занимался сексом за девять месяцев до твоего рождения.

      — Не советую так разговаривать со мной, — сказал я, разозлясь. — Джефферсон давно ждет удобного случая разделаться с вами, и достаточно одного моего звонка, чтобы он претворил свои угрозы в жизнь.

      Палски оторвался от стены, которую подпирал, молодой коп просто обалдел. Прежде чем Палски размахнулся, Ретник вскочил и оттащил его в сторону.

      — Прекрати! — заорал он на Палски. А мне сказал:

      — Успокойся… Ладно, я беру свои слова обратно. Не надо быть таким чувствительным.

      Удивительное дело — никогда прежде никто не мог уличить лейтенанта в вежливости.

      Закурив сигарету, я рассказал обо всем, что случилось. Разумеется, я не стал сообщать копам, что мы вернулись в Нью-Йорк вместе со Стеллой. Там мы и расстались. Поскольку она попала в привычную для себя обстановку, не было смысла продолжать наши отношения. Хорошего понемножку! Она оказала мне услугу, я отплатил ей тем же. От меня она получила пятьсот долларов, чтобы начать новую жизнь. И это были мои деньги, а не Джефферсона. Она с печальной улыбкой поблагодарила меня, и мы трогательно распрощались.

      Во время моего рассказа Ретник выкурил две сигары. Когда я кончил, он отправил копа перепечатывать мой отчет на машинке и попросил Палски выйти.

      — Придется вскрывать гроб, — сказал Ретник, закуривая третью сигару. — Старику это вряд ли понравится.

      — Почему же? Ведь в гробу не его сын.

      — Верно, — сразу сообразил Ретник, — но желательно сделать это побыстрее и потише. Лучше всего, если ты попросишь разрешения у старика. Придется ведь открывать фамильный склеп.

      — Я получу его согласие.

      — Газетчики прямо вцепятся в эту историю, — уныло проговорил Ретник. — Они могут раздуть это в жуткий скандал.

      — Не исключено.

      Он раздумывал над этой проблемой ещё несколько секунд, потом достал портсигар и предложил мне закурить.

      — Нет, — отказался я и добавил:

      — Курение сигар ведет к раку легких.

      — Да… Я и забыл. — Ретник спрятал портсигар. — Мне бы не хотелось лишнего шума. Я во всем буду полагаться на тебя.

      Наступила длительная пауза. Я встал.

      — Пойду переговорю с мистером Джефферсоном.

      — Буду ждать твоего звонка. Как только ты получишь разрешение, я вскрою гроб.

      — Я получу разрешение.

      — Запомни, Райан, только от тебя зависит, будут ли у тебя друзья в полиции или нет.

      — Если вы будете помнить обо мне, я вас тоже не забуду.

      Я спустился к своей машине, сел за руль и некоторое время размышлял. Прежде всего необходимо было поехать в свою контору и убедиться, что она стоит на месте. Оттуда позвоню Джейн Уэст и справлюсь, когда меня примут.

      Я подъехал к зданию конторы, поднялся на свой этаж. Открывая дверь, я слышал, как Джек Уэйд диктует что-то своей секретарше. На полу возле двери лежала куча писем. Я поднял их и бросил на письменный стол. В комнате было душно, и я распахнул окно. Из соседней комнаты доносился баритон Уэйда. Вернувшись к столу, я быстро просмотрел почту. Только три письма представляли интерес, остальные я выбросил в корзину. Затем позвонил в резиденцию Джефферсона. Трубку поднял дворецкий и поинтересовался, кто говорит. Я представился. И почти сразу раздался голос Джейн Уэст:

      — Говорит секретарь мистера Джефферсона. Это вы, мистер Райан?

      Я ответил утвердительно и поинтересовался, могу ли я приехать и доложить мистеру Джефферсону о своей поездке.

      — Конечно. Вас устраивает три часа?

      — Вполне.

      — Вам удалось что-нибудь узнать?

      По голосу невозможно было определить, обеспокоена она или нет.

      — Я приеду, — повторил я и повесил трубку.

      После этого я направился к себе домой, побрился и принял душ.

      По-прежнему мрачный, неразговорчивый дворецкий провел меня в кабинет, где работала Джейн Уэст. Она была бледна, а под глазами чернели круги, словно она плохо спала в течение всей моей командировки. Когда я вошел в комнату, она встала и улыбнулась мне, но глаза в этой улыбке участия не принимали.

      — Добрый день, мистер Райан. Прошу вас садиться.

      Я вошел и сел. Джейн тоже села и, сложив тонкие руки на коленях, испытующе смотрела на меня.

      — Мистер Джефферсон примет вас через десять минут. Ваша поездка была успешной?

      — Да, моя поездка была успешной.

      Достав из бумажника фотографию Беллинга, я перебросил её через стол.

      — Помните? Вы дали мне эту фотографию, уверив, что на ней Герман Джефферсон.

      Она посмотрела на свои руки и тихо спросила:

      — Он мертв?

      — Герман? Да, теперь мертв.

      Она вздрогнула и некоторое время провела в оцепенении. Потом подняла голову.

      — Как это случилось?

      — Вы знали, что он был связан с контрабандой наркотиков?

      — Да… знала.

      — Так вот, эта организация добралась до него. Он пытался вести двойную игру. У него не получилось… А откуда вы это знали?

      Она некоторое время молчала.

      — Он написал мне об этом, — наконец устало сказала она. — Видите ли, я была настолько глупа, что влюбилась в него, и он пользовался этим. Иногда женщины влюбляются в никчемных мужчин и позволяют им использовать себя.

      — Почему же вы дали мне эту фотографию, уверяя, что это и есть Герман?

      — Мне хотелось оградить от неприятностей мистера Джефферсона. Это самый порядочный и великодушный человек из всех, кого я знаю. Он не должен знать, чем занимался его сын…

      — Где вы взяли эту фотографию?

      — Ее прислал мне Герман. Отцу он писал раз в полгода, а мне — значительно чаще, — после некоторого колебания сказала она. — Попытаюсь объяснить. Несколько лет назад у нас был роман с Германом, и от этой связи родился ребенок. Я знала, что Герман никчемный человек, но все равно любила его. А он играл на моих чувствах. Будучи в Гонконге, он часто присылал фотографии людей, с которыми встречался. В том числе и фотографии китаянок. Специально, чтобы расстроить меня. Потом я получила фотографию Беллинга, о котором Герман сообщал, что они занимаются общим делом. Наверное, этим снимком он решил доказать, что пишет правду. Он попросил прислать тысячу долларов, чтобы начать новую жизнь, но я отказала. Тогда он прислал отчаянное письмо с известием, что попал в беду. Из этого письма я узнала о его связи с организацией по контрабанде наркотиков. Он писал, что Фрэнк Беллинг разбился при катастрофе, но организация думает, что погиб Герман. Для маскировки Джоян привезет тело Беллинга в Штаты. Это единственная возможность убедить организацию, что погиб именно Герман. — Джейн в отчаянии воздела руки. — Я пришла в ужас, узнав, как низко он пал. Мне не хотелось, чтобы мистер Джефферсон узнал об этом. Знаю, что мне не следовало так поступать, но я так поступила.

      Поскольку я молчал, Джейн снова заговорила:

      — Герман дал мне адрес одного китайца — его зовут Вонг Хопхо — и просил написать Вонгу, если что-то будет не так. Когда мистер Джефферсон решил послать вас в Гонконг, я предупредила их. Мне очень не хотелось, чтобы мистер Джефферсон узнал правду.

      — Теперь он все равно её узнает, — мрачно сказал я. — Я не имею права это скрывать.

      — Но почему? — горестно возразила она. — Почему он не может умереть спокойно, веря, что его сын — честный человек?

      — Потому, что все запуталось. Гроб необходимо вскрыть, полиции все известно. Так что эту историю невозможно сохранить в тайне. — Я посмотрел на нее. — Я постараюсь не впутывать вас в эту историю, но это единственное, что я могу сделать.

      Раздался стук, вошел дворецкий.

      — Мистер Джефферсон может вас принять, — сказал он. — Пройдемте со мной.

      Дж. Уилбур Джефферсон полулежал все в том же большом кресле, словно и не вставал с него со времени моего отъезда в Гонконг. Он указал на стул рядом с собой.

      — Итак, молодой человек, вы вернулись. Следовательно, у вас есть информация для меня?

      — Да, есть. Но совсем не то, за чем вы меня посылали… Вы хотели, чтобы я выяснил обстановку, в которой жил ваш сын, и я это сделал.

      Он посмотрел на меня и пожал плечами.

      — Расскажите мне все, что вы узнали.

      Я изложил ему отредактированную версию того, что произошло в Гонконге и что мне удалось узнать о его сыне. Я только не сообщил ему, как умер Герман. Сказал только, что его тело было найдено в заливе. Джефферсон-старший слушал меня с непроницаемым лицом, глядя в пространство. До самого конца рассказа он ни разу не перебил меня.

      — И что же дальше? — он внимательно посмотрел на меня.

      — Полиция просит разрешения вскрыть гроб.

      — Я согласен. Ключ можете взять у мисс Уэст.

      — Тело вашего сына через некоторое время будет здесь, — продолжал я. — Где-то в конце недели…

      — Благодарю вас, — ответил он равнодушно. — Никогда не думал, что Герман может так низко пасть. Торговец наркотиками — самая презренная тварь на свете.

      Я ничего не ответил.

      — Полагаю, даже к лучшему, что он умер, — продолжал он. — Теперь о его жене. Вы нашли убийцу?

      — Нет еще. Вы хотите, чтобы я продолжал поиски?

      — Почему бы и нет? — Я видел, что он все ещё думает о сыне. — Если вам что-то понадобится, деньги например, обращайтесь к мисс Уэст. Нужно завершить эту грязную историю. Найдите убийцу.

      — Еще один нескромный вопрос, мистер Джефферсон. Кто же станет вашим наследником?

      Этот вопрос удивил его, и он непонимающе уставился на меня.

      — Разве это имеет теперь значение?

      — Если это тайна, извините.

      Он нахмурился.

      — Нет, это не тайна. Но почему вы об этом спрашиваете?

      — Если бы жена Германа была жива, она была бы упомянута в вашем завещании?

      — Разумеется. Она получила бы долю, выделенную моему сыну.

      — Это большая сумма?

      — Половина моего состояния.

      — Значит, большая. Кто же получит вторую половину?

      — Мисс Уэст.

      — Значит, теперь она получит все?

      Он внимательно посмотрел на меня.

      — Совершенно верно. Но почему вы проявляете к этому такой интерес?

      — Быть любопытным — мое ремесло, — ответил я, попрощался и вышел.

      Я нашел мисс Уэст на прежнем месте.

      — Входите, мистер Райан, — холодно и спокойно сказала она.

      — Мне нужен ключ от склепа. Полиция собирается вскрыть гроб. Я обещал лейтенанту Ретнику принести ключ. Мистер Джефферсон не возражает.

      Она заглянула в ящик и передала ключ.

      — Я все рассказал мистеру Джефферсону. Он воспринял это довольно спокойно.

      Она пожала плечами, как бы смирившись с неизбежным.

      — Но он все же настаивает, чтобы я нашел убийцу Джоян.

      — Думаете, вам это удастся?

      — Большинство убийств начинаются с мотива. Мне кажется, я даже догадываюсь, что это за мотив. Ну, не буду вас задерживать. Я верну ключ, когда все закончится.

      Дворецкий проводил меня к выходу. Подходя к машине, я заметил, что Джейн, отодвинув шторку, наблюдает за мной.

      Лейтенант Ретник и сержант Палски вышли из полицейской машины и присоединились ко мне у ворот кладбища.

      — Терпеть не могу посещать такие места, — заметил Ретник, держа во рту сигару.

      — Рано или поздно все там будем, — философски заметил я.

      — Знаю, можешь мне об этом не напоминать, — огрызнулся Ретник. — Просто я не люблю бывать на кладбищах.

      Мы прошли широкие ворота и двинулись по аллее, вдоль которой возвышались дорогие надгробья.

      — Склеп там, — сказал Палски. — Четвертый слева.

      — Вот он, — Ретник забрал у меня ключ.

      Мы стояли перед массивным каменным склепом с чугунной оградой.

      Ретник передал ключ Палски и повернулся ко мне.

      — Как реагировал старик Джефферсон? — спросил он у меня. — Держу пари, он нашел, что сказать!..

      — О-о! — изумленно воскликнул Палски. — Здесь уже кто-то успел побывать.

      Мы подошли ближе. Палски распахнул дверь склепа, ключ даже не понадобился, так как замок был сломан.

      — Ничего не трогай, — предупредил Ретник. Мы спустились по ступенькам. Он осветил фонарем внутренность склепа. Перед нами стояли четыре гроба, один из них, нижний, был без крышки. На дне лежал длинный свинцовый брусок.

      — Черт возьми, похоже, труп утащили! — удивился Ретник.

      — Может, в гробу и не было трупа? — предположил я.

      Лейтенант резко повернулся ко мне, ощерившись от злобы.

      — Что это значит? Ты что-то скрыл от меня?

      — Я рассказал вам все, что знал, — спокойно ответил я. — Но ничто не мешает мне иногда шевелить мозгами.

      Ретник в ярости повернулся к Палски.

      — Забери гроб в Управление. Пусть специалисты осмотрят, возможно, найдут отпечатки пальцев. А мы пока пройдемся.

      Он схватил меня за руку и потащил прочь от склепа. В это время Палски подошел к машине и начал вести переговоры по телефону. Отойдя на достаточное расстояние, Ретник уселся на надгробие и воткнул сигару в рот.

      — Ну, сыщик, выкладывай, что там ещё у тебя в голове?

      — Пока — ничего. Послушайте, вас не беспокоит, что в данную минуту вы сидите на могиле чьей-то жены или матери?

      — Мне наплевать, на чьей могиле я сижу, — рявкнул Ретник. — Сегодня утром мне звонил мэр, мой влиятельный родственник, и спрашивал, когда же я, наконец, распутаю это дело. — Лейтенант ожесточенно жевал сигару. — Как тебе это нравится? Даже мой родственник оказывает на меня давление!

      — Тяжело, — заметил я.

      — Почему ты считаешь, что в гробу не было трупа?

      — Просто в голову пришла мысль: зачем кому-то взламывать склеп и похищать останки Беллинга только потому, что их должны заменить останками Джефферсона. Теперь я уверен, что в гробу вообще не было трупа. Из Гонконга гроб переправили сюда с бруском свинца.

      Ретник задумался.

      — Зачем же тогда кому-то понадобилось заглядывать в гроб?

      — Вот именно, зачем? — И вдруг я понял зачем. — Какой я идиот! — Я стукнул себя кулаком по лбу. — Это же так просто! Как я раньше не сообразил!

      — Ты о чем? — не выдержал Ретник.

      — В гробу был героин! — завопил я. — Две тысячи унций героина! Это же превосходный тайник! Остроумный способ переправить его сюда из Гонконга.

      Ретник посмотрел на меня, как на сумасшедшего, потом вскочил.

      — Да… в этом есть какой-то смысл. Похоже, мы набрели на истину.

      — После того, как Джефферсон похитил героин, он понял, что влип. Такое количество героина стоит кучу денег. И Джефферсон придумал способ, который убивал сразу двух зайцев. Он поручил Джоян написать письмо отцу и отвезти труп на родину. Вспомните, ведь у него не было денег. Как провезти наркотик? И было решено транспортировать его вместо покойника. И все это было оплачено деньгами мистера Джефферсона. Тело Беллинга было положено в гроб и предъявлено в американском посольстве. Перед отправкой труп заменили на свинцовый брусок и героин. Хотя Джефферсон был заперт в Гонконге, он верил, что Джоян с героином находятся в надежном месте.

      — Кто же забрал героин? — с надеждой посмотрел на меня Ретник.

      — Маккарти сообщил мне, что перед тем как бросить Джефферсона в море, его подвергли ужасным пыткам. Организация хотела знать, где героин. Может быть, они узнали правду, а потом прислали своего человека за ним. Не знаю.

      Лицо Ретника оживилось.

      — Скорее всего, так оно и было. Во всяком случае, это не мое дело. Пусть отдел по борьбе с наркотиками ломает себе голову. — Он покровительственно похлопал меня по плечу. — А у тебя котелок варит!

      — Но не все ещё понятно. Почему китаянка приехала ко мне?

      С его лица исчезла улыбка, он снова нахмурился.

      — Действительно, почему?

      — У меня есть подозрение, что её убийство не имеет ничего общего с героином, — сказал я. — Джоян должна была получить половину денег старика Джефферсона. Он сказал мне об этом сегодня утром. А теперь все деньги перейдут к его секретарше.

      Ретник посмотрел на меня.

      — Ты предполагаешь, что это она убила китаянку?

      — Нет, но у неё есть причина убрать Джоян. Я ещё раньше говорил вам, что у Джейн вполне может быть честолюбивый дружок. Но это не объясняет, почему её убили именно в моей конторе.

      Ретник почесал затылок.

      — Конечно, можно узнать, есть ли у Джейн дружок, — неохотно сказал Ретник, но тут его позвал Палски.

      — Держи с нами связь, а я попытаюсь что-либо выяснить. — И он поспешил к Палски, держащему телефонную трубку.

      Я посмотрел на часы — половина шестого. Не знаю почему, но мне захотелось вдруг вернуться в контору. Войдя в кабинет, я подошел к окну и закурил сигарету. Мне мешал сосредоточиться голос Джека Уэйда:

      — Я уезжаю. Встретимся завтра.

      Хлопнула дверь. Мне хотелось, чтобы Джек забежал ко мне, но он прошел мимо. Через минуту донесся шум спускающегося лифта. Я вернулся к своим мыслям. Мне нужна была свежая идея, над которой я мог бы работать в ближайшее время, но пока что ничего путного в голову не приходило.

      Кто же убил Джоян Джефферсон?

      Внезапно я услышал отдаленный шум самолета. Потом он затих. Вскоре звук турбин взлетающего самолета повторился. Я вспомнил, что слышал подобные звуки во время злополучного разговора с Хардвиком, когда тот просил присмотреть за пустующим бунгало на Кеннот-бульваре. Я прислушался — звуки доносились из соседней конторы. Выйдя в коридор, я открыл дверь в приемную Джека. Робкая секретарша Уэйда стояла, склонившись над магнитофоном, из динамиков слышался шум взлетающих самолетов.

      — Я было подумал, что у нас под боком открыли новый аэропорт, — пошутил я. Девушка вздрогнула. Поспешно выключив магнитофон, она повернулась в мою сторону. Ее бледно-голубые глаза были расширены от страха. С обезоруживающей улыбкой я подошел к ней.

      — Очень жаль, что напугал вас. Просто услышал этот странный шум и решил выяснить, в чем дело.

      Она немного успокоилась.

      — Мне не следовало этого делать. Интересно было, что записано на этой пленке… Мистер Уэйд ушел домой…

      — Поставьте пленку сначала… Это, кажется, неплохой магнитофон.

      Девушка была в нерешительности.

      — Может, не стоит. Мистеру Уэйду это не понравится.

      — Он не будет возражать. — Я подошел к столу. Девушка отодвинулась, уступая мне место. — Неплохая вещь.

      Я перемотал пленку чуть назад и нажал клавишу. Комната наполнилась шумами аэропорта. Я прослушал пару минут, выключил магнитофон и улыбнулся девушке. Наконец-то я нашел Джона Хардвика. Мне помогло счастливое стечение обстоятельств и любопытство робкой секретарши.

      — Мистера Уэйда не будет больше сегодня?

      — Нет.

      — Ну что ж, тогда я увижу его завтра. До свидания.

      Вернувшись в контору, я сел за стол и дрожащими пальцами зажег сигарету. Вскоре после шести секретарша Уэйда заперла контору и ушла. Потом по коридору прошли служащие других контор. Я подождал, пока все затихло, открыл дверь и выглянул в коридор. Стеклянные двери были темными. На всем этаже не было ни одной живой души, кроме меня. Вернувшись в контору, я вытащил связку отмычек. Дверь конторы Уэйда мне удалось открыть через минуту. Я вошел и огляделся. Около стены стоял большой стальной сейф. К сожалению, ни один из моих ключей к нему не подходил. Можно было взорвать его, но идти на такую крайность не хотелось. Я заглянул в другую комнату. Там стоял стол с пишущей машинкой и магнитофоном, — рядом — шкаф с картотекой, куда я не преминул заглянуть. Итак, то, что я искал, могло быть спрятано только в сейфе. Я снял с магнитофона пленку с записью шумов аэропорта и поставил другую, найденную в ящике. Погасив свет в конторе и оставив дверь незапертой, я начал искать в адресной книге телефон Уэйда. Он жил на Лоуренс-авеню, в десяти минутах езды. Я набрал номер, но никто не отвечал. С получасовыми перерывами я терпеливо набирал номер Уэйд, и где-то около десяти он, наконец, снял трубку.

      — Говорит Нельсон Райан, — сказал я.

      — О, здравствуйте, — голос Уэйда звучал удивленно. — Ваша поездка была успешной? Я чем-то могу вам помочь?

      — Да, поездка была довольно удачной. Я говорю из конторы. Я проходил мимо ваших дверей и увидел, что они распахнуты. Видимо, ваша секретарша забыла их запереть. Если хотите, я могу попросить швейцара запереть дверь запасным ключом.

      Уэйд затаил дыхание.

      — Это чертовски странно, — сказал он после продолжительной паузы. — Я лучше сам приеду.

      — На воров не похоже.

      — Там нечего красть, кроме магнитофона и пишущей машинки, но все равно, я лучше приеду сам.

      — Вам виднее. Мне ведь не трудно попросить швейцара запереть дверь.

      — Нет-нет, не беспокойтесь. Я сам приеду. Не могу понять, как это секретарша оплошала. С ней этого никогда не случалось.

      — Может быть, она влюбилась, — я рассмеялся. — Ну что же, тогда я ухожу.

      Я повесил трубку и выключил свет. Потом перешел в контору Уэйда и устроился в кресле секретарши. Рядом на стол положил револьвер со спущенным предохранителем.

      Мне пришлось ждать минут двадцать, пока я не услышал скрип поднимающегося лифта. С револьвером в руке я спрятался за дверью. Послышались торопливые шаги, зажегся свет. В дверную щель я увидел, как Уэйд стоял, оглядываясь по сторонам. Затем открыл дверь в комнату секретарши, прижав меня к стене, осмотрел помещение и вернулся в контору. Послышался звон ключей и щелчок открываемого замка.

      Я вышел из-за двери и увидел, что он стоит на коленях перед открытым сейфом, полки которого заставлены банками, бутылками и стеклянными колбами…

      — Героин все ещё здесь? — негромко спросил я.

      Уэйд вздрогнул, как от удара, и неловко повернулся. Я недвусмысленно поднял револьвер. Он побледнел, как полотно, и медленно поднялся на ноги.

      — Что вы здесь делаете? — хрипло спросил он.

      — Пытался открыть сейф, но безуспешно. Тогда мне в голову пришла идея пригласить вас приехать сюда и открыть его для меня. Отойдите в сторону и не делайте глупостей.

      — Как вам угодно, — сказал Джек. Нервы у него сдали, и он рухнул в кресло, закрыв лицо руками.

      Я заглянул на дно ящика. Там лежало с полсотни полиэтиленовых пакетиков.

      — Это героин, который похитил Джефферсон?

      Уэйд откинулся назад и потер бледное потное лицо.

      — Да. Как вы узнали, что он у меня?

      — Вы забыли снять с магнитофона пленку. Ваша секретарша любопытна, как жена Лота. Я услышал знакомый звук, когда она прослушивала запись. Так последнее звено этой истории стало на место.

      — Я всегда был забывчив… Если есть хоть малейшая вероятность ошибки, я её сделаю. Еще когда вы сообщили мне, что летите в Гонконг, я понял, что тону. — Он безнадежно посмотрел на меня. — Я знал, что при расследовании этого дела вы обязательно набредете на конец нити, которая неминуемо приведет вас ко мне. Я был в такой панике, что нанял уголовника, согласившегося вас убить. Вот до какого состояния я дошел! Когда это не удалось, я понял, что вопрос моего разоблачения — это вопрос времени. К сожалению, я так глубоко увяз в этой истории, что мне оставалось только ждать и надеяться.

      — Если это послужит вам утешением, то должен сказать, что вам почти удалось замести следы. Мои подозрения пали на секретаршу Джефферсона.

      — Я рассчитывал, что вы заподозрите её. Именно потому я и рассказал вам о её романе с Германом. Но я знал, что вы отыщете его в Гонконге, и он расскажет обо мне.

      — Откуда вы узнали о приезде Джоян?

      — Я разработал план заранее. Я рассказал вам правду. Но не всю. Я соврал, что не любил Германа. На самом деле мы были друзьями и постоянно поддерживали связь. Последние два года мои дела пришли в упадок, так как я не обладаю необходимой деловой сноровкой. Наверное, поэтому я и переписывался с Джефферсоном. Он тоже ничего не умел делать. Дела шли все хуже и хуже, я отчаянно нуждался в деньгах. В это время Герман в письме сообщил, что в его руки попала большая партия наркотиков. И спрашивал, не смогу ли я их реализовать. Мне не представляло труда продать наркотик, но не было наличных. Герман снова прислал письмо: он не может выбраться из Гонконга и приедет в Штаты только в том случае, если Джоян раздобудет денег. Обманутые сообщники неустанно охотятся за ним, и если он попадет в их руки, то это верная смерть. Я увидел, наконец, возможность разбогатеть. Я мог продать героин с большой выгодой и тотчас сообщил, что покупаю всю партию.

      Мы договорились, что Джоян из аэропорта приедет сюда, вручит товар и получит деньги. Герман не сообщил, каким рейсом прилетает китаянка, а я, чтобы не оставлять следов, опасался наводить справки в аэропорту. Я знал, что должен убить её. — Он посмотрел на свои трясущиеся руки. — Вначале я не испытывал особых угрызений совести и только не знал, как мне избавиться от трупа. Потом я решил оставить его в вашей конторе. Вы — частный детектив, и она вполне могла сойти за клиентку. Я думал, что при расследовании все так запутается, что никто не вспомнит обо мне…

      Нужно было на то время, когда приедет китаянка, под каким-либо благовидным предлогом выманить вас из конторы. У меня была кассета с записью взлетающих самолетов, которую я записал по случаю, когда купил магнитофон. В аэропорту я не хотел показываться и решил использовать старую запись. Это давало мне возможность сослаться на отъезд, из-за чего я — мистер Хардвик — не мог встретиться с вами…

      Мне казалось, что жена Германа никогда не приедет. Наконец, она появилась. Полностью доверяя мне, она сообщила, что героин находится в гробу. Я чуть было не раздумал её убивать. — Он закрыл глаза. — Она была такая милая!.. Когда она заговорила о деньгах, все сомнения отпали. Я застрелил её из вашего револьвера. — Он вздрогнул и вытер потное лицо. — Труп я перенес в вашу контору. Ну вот и все. Теперь мне уже все равно. Эта история меня измучила. Я не мог дождаться вашего возвращения. А узнав, что вы вернулись, не нашел в себе сил встретиться с вами. — Он умоляюще посмотрел на меня. — Что вы намерены со мной сделать?

      Во мне не было жалости. Он пытался свалить убийство на меня. Нанял уголовника, который едва меня не шлепнул. Безжалостно убил жену Германа. И ещё я не мог простить ему гибели Лейлы, в которой он тоже был виноват, сам того не зная.

      — А вы как думаете? — спросил я. — Сейчас позвоню в полицию, — и поднял телефонную трубку. Когда я начал набирать номер, он вскочил и бросился к двери. Можно было остановить его выстрелом в ногу, но я знал: далеко ему не уйти. Мое дело было оставаться здесь, охраняя героин и ожидая Ретника.

      Полицейские нашли Уэйда через полчаса в машине, стоявшей в конце улицы. Он раскусил ампулу с цианистым калием.

      Легкий способ убраться из жизни…

      — Как видите, я был довольно далек от истины, — сказал я Ретнику. — И был готов держать пари, что в этом деле замешана секретарша Джефферсона. Чистая случайность, что я наткнулся на Уэйда. Если бы не любопытство его секретарши, вряд ли удалось выйти на Джека… Да, иногда все решает счастливый случай.

      Ретник предложил мне сигару.

      — Послушай, Райан, — сказал он. — Я должен закрыть дело. Мне нужно заботиться о своей репутации гораздо больше, чем тебе. Если ты хочешь рассчитывать на мою помощь и в будущем, держись в тени.

      — Помните обо мне, и я не забуду вас, — усмехнулся я. — Но хочу предупредить: будьте осторожны, лейтенант. Старику Джефферсону может не понравиться громкая реклама. Вряд ли он захочет, чтобы все узнали о том, что его сын был замешан в торговле наркотиками. Ваше счастье, что Уэйд мертв.

      Я ушел, оставив его в замешательстве. Единственным человеком, которого я по-настоящему жалел в этой истории, была китаянка Лейла… И с грустью думая о ней, я перешел улицу и направился к бару Сперроу, чтобы съесть там в одиночестве свой очередной ужин.